У нас, как о самом собой разумеющемся, с придыханием говорят о типа характерной для Штатов высокой оружейной культуре, до которой нам здесь семь верст до небес — и все лесом. Дескать, к такому результату привели столетия естественного отбора со времен трапперов и Дикого Запада. И тезис этот принимается как аксиома, — совершенно без доказательств.

Меж тем, если дать себе труда хотя бы капельку задуматься, — картина заиграет совершенно иными красками. Оставим пока в стороне население в целом, — поговорим именно о легальных владельцах гражданского оружия в России и в США. Цифры я буду приводить примерные, по памяти (пребывание в Крыму и расслабленный отдых после работы не располагают к дотошному и въедливому датамайнингу), — желающие могут их проверить и уточнить самостоятельно, при необходимости меня поправив.

Итак, во-первых, из приблизительно 5 млн. российских владельцев легального гражданского оружия 3,5 млн. являются охотниками, — это порядка 70%. Охотники — это отдельная самостоятельная культура и субкультура, довольно разноплановая и глубокая, — причем она совершенно не сводится к навыкам безопасного обращения, а включает в себя и экологическое мышление, и неприемлемость браконьерства, и определенную философию отношения к жизни и смерти, и специфическую ответственность.

Что характерно, культура эта передается половым путем — абсолютное большинство знакомых мне охотников выросли в охотничьих семьях. Да что там далеко ходить, — и дед мой, и отец мой были охотниками; сам я из ружья впервые в жизни стрелял лет примерно в семь, а первую свою утку самостоятельно добыл в девять. И дочь моя в этом году, в свои неполные шесть, — ходила со мной на зорьки, участвовала в разделе добычи, пожелала на день рождения охотничий нож, — но при этом практические занятие с оружием предложила отложить на попозже, так как пока еще чувствует себя недостаточно готовой, ведь «оружие — это очень серьезно; из него можно ранить или даже убить».

Смысл понятия «убить» для нее, кстати, — тоже гораздо понятнее, чем для большинства ее сверстников. Когда утка, которая только что летела и крякала, после выстрела падает на землю и перестает быть живой, а после на ее глазах разделывается и превращается в лапшу, — это очень наглядное и весомое представление о том, что оружие — не игрушка.

Я не знаю, сколько именно охотников в США, — кому не лень, пусть попробует найти статистику. Но можно с полнейшей уверенностью утверждать, что из приблизительно 100 млн. легальных владельцев оружия, охотников там — сильно меньше половины. И потому, что территория там меньше, а всю эту ораву она должна биологическими ресурсами как-то обеспечивать. И потому, что в России гладкоствольное охотничье ружье самый популярный и распространенный вид оружия (что-то порядка 7 млн. стволов), — а вот людей, которые купили себе только пистолет или револьвер, у нас по сравнению со Штатами мало. Т.е. вся эта могучая охотничья культура и субкультура в США, конечно же, есть, — но к ней относится намного меньшая доля владельцев, чем у нас.

Во-вторых, если в США (по крайней мере, в большинстве штатов) отсутствуют какие-либо квалификационные требования для лиц, приобретающих оружие, — то в России все иначе. До 1 июля 2011 г. чтобы приобрести охотничье оружие, требовалось сдать охотминимум, а для других видов — экзамен по законодательству, безопасному обращению и оказанию первой помощи. С 1 июля 2011 г. лицо, впервые приобретающее оружие, должно пройти курсы по обращению с ним, — иначе не получит лицензию.

И можно сколько угодно критиковать эту систему; вероятно, существуют места, где достаточно просто заплатить денег, — но если брать выборку в целом, то человек, который в обязательном порядке прошел хотя бы минимальные курсы и сдал экзамен, — в среднем по больнице будет обращаться с оружием грамотнее, чем тот, который учился этому по голливудским боевикам.

В-третьих, российская разрешительная система весьма эффективно отсеивает психов, алкоголиков, наркоманов, преступников и общественно опасных лиц. Например, т.н. «гопники», попадания в чьи руки оружия так боятся хоплофобы, практически не имеют шансов получить лицензию, — достаточно одного административного задержания за драку или распитие пива на детской площадке, и на ближайший год об оружии можно забыть.

А придорожный оружмаг где-нибудь на техасчине совершенно не интересуется ни полицейским досье покупателя, ни его психическим здоровьем. В результате у российских гопников оружия нет, а у молодежных банд где-нибудь в Гарлеме — вполне себе имеется, — и не только нелегальное. Какой уж там у них уровень оружейной культуры — давайте уж умолчим из жалости.

В-четвертых, в России для получения лицензии необходимо иметь сейф, причем такой, чтобы приобретаемые стволы там поместились, — это проверяется полицией. Конечно, на практике разные люди хранят по-разному. Но абсолютное большинство, все же, — именно в сейфе, раз уж все равно его купили. Благодаря чему это оружие является недоступным для детей, излишне любопытных подвыпивших гостей и квартирных воров.

В Штатах такого обязательного требования нет, и хранят кто во что горазд. В результате за последние о времени 20 лет случай формата «мальчик взял папин ствол, пришел в школу и всех пострелял» в России был единственный. А в Штатах такое случается регулярно. И если пронормировать статистику к общему числу владельцев, — то все равно на тысячу обладателей оружия за год там такое происходит чаще, по крайней мере, в разы.

В-пятых, в России существует еще целый ряд требований, отсутствующий в США (или, по крайней мере, в большинстве штатов). Требований, невыполнение которых чревато лишением лицензии. Например, ношение короткоствольного оружия может осуществляться только в кобуре, а если вдруг заткнуто за брючный ремень, — то это административка, чреватая потерей лицензии. То же самое насчет патрона в патроннике и предохранителя.

И хотя существует отдельная конфессия, полагающая патрон в патроннике делом безопасным, при соблюдении ряда правил, — но вот будучи совмещены, эти два момента могут очень сильно выстрелить, — в прямом смысле. Потому что из-за пояса пистолет при беге или прыжках может запросто выпасть, — а многие весьма популярные и распространенные их модели, падая на твердую поверхность, с высокой вероятностью самопроизвольно стреляют, если патронник не пустой. И так далее. И люди, игнорирующие подобные требования, потихонечку лишаются лицензий.

В-шестых, в России существует ряд подобных же требований, на первый взгляд, не столь же разумно обусловленных, — невыполнение которых, тем не менее, все равно влечет ответственность. Скажем, если участковый, зайдя проверить условия хранения, обнаружит охотничий нож лежащим рядом с сейфом, — то это административка. Потому что нож этот — холодное клинковое охотничье оружие, а оружие должно храниться в сейфе. Любое.

Или если, например, покупатель придет в разрешиловку регистрировать только что купленный ствол и достанет его из сумки, — то протокол на него оформят еще до того, как выпишут постоянное разрешение. Потому что «транспортирование оружия осуществляется в чехлах, кобурах, специальных футлярах или упаковке производителя«. На первый взгляд, — ерунда и бредятина. На практике же отсеиваются не только те, кто создает для окружающих непосредственную опасность, — но и тупо те, кто не удосужился ознакомиться с соответствующим законодательством. А это, в целом, оружейной культуре идет на пользу.

В принципе, продолжать можно еще довольно долго, — скажем, в России время от времени (по идее, должны бы раз в год, хотя на практике заметно реже) условия хранения проверяются полицией, а раз в пять лет каждый владелец проходит освидетельствование на предмет психического здоровья, алкоголизма и наркомании. И так далее. И в этих условиях человек, который заведомо законопослушен, психически нормален, здоров, минимально обучен, хранит оружие в сейфе, а носит в кобуре и т.п., — заведомо имеет более высокую оружейную культуру, чем тот, кто купил, насмотревшись телевизора, просто потому, что ничто не помешало.

Сказки же про то, будто «оружейная культура зародилась в США веками дарвиновского отбора, потому как у кого ее не было, те погибли», — выглядят правдоподобно только в глазах идиота. Следуя этой логике, горячие южные джигиты, гоняющие без прав по горным дорогам на разваливающихся «шестерках», имеют более высокую водительскую культуру, чем законопослушный житель Москвы, честно занимавшийся на курсах и сдавший экзамены на права. Да, — те из джигитов, кто совсем уж краев не знал, поразбивались нахрен, — но на смену им пришли точно такие же, да и многие из оставшихся живы лишь потому, что им пока что везет.

Никаким «дарвиновским отбором» и «самозарождением культуры из говна» тут и близко не пахнет.

Автор — sanches

4 комментария к “Об оружейной культуре в России и США”

  1. Креатив пропущен через систему пищеварения, автор член «Единой России» Требования курсов и экзаменов идиотские, а уж приношение в разрешиловку просто феерично. Как и хранение страшного клинкового ножа в сейфе. маразм — есть маразм, и ничего кроме маразма.

    Ответить
  2. Хорошо бы сначала указать что есть за зверь такой — «оружейная культура». Пистолет и дробовик — очень отличающееся оружие. Во всем — вес, размер, функции, что вылетает из ствола и т.д. И их «культуры» — тоже совершенно разные.
    Собственно, дробовик в России никакой культуры не образует. Охотников очень мало, они вообще никак не влияют на жизнь общества, на преступность, на власть. Это либо довольно мрачные одиночки с собаками, либо любители коллективных пьянок на природе. А вот массовое владение пистолетами и образует эту самую специфическую «культуру», хоть со знаком плюс оценивать ее, хоть минус. Массовое владение. За счет массового владения пистолет начинает оказывать влияние на все общество, на его повседневную жизнь, в том числе через преступность — где-то уменьшая, где-то увеличивая.
    А уж винтовка, будучи массовой, начинает влиять и на власть, американские президенты не дадут соврать. В России же винтовка, в силу идиотских законов о «стаже», массовой никогда не будет и никакой культуры не формирует.

    Ответить

Оставьте комментарий