Table of Contents
Выживание и уклонение
Как-то раз я с капитаном Пэйном, Шоутаймом, Разрушителем, и Егерем заезжаю в город для пополнения запасов. Мы останавливаемся у Pizza Hut. Каждый пользуется появлением хорошей связи, чтобы проверить Фейсбук. У капитан Пейна есть онлайн-бизнес по продаже кобур, футболок и наклеек для трехпроцентников. Он показывает нам картинку из Инстаграма, на которой изображена женщина с большой грудью в бикини.
— Кто в этот раз отвечает за пытку водой? — спрашивает капитан Пэйн.
— В основном, я, — отвечает Шоутайм, едва поднимая голову от своего телефона.
— Вы пытаете людей водой? — спрашиваю я.
— Ага, — отвечает Шоутайм с веселой ухмылкой.
— Даже сложно назвать это пыткой водой, — говорит капитан Пэйн; его тон звучит очень уместно. — Помнишь те маленькие бутылки с водой, которые есть у нас в лагере? Я выливаю воду вокруг их носа и рта, но не так уж и много попадает внутрь.
— Это потому, что они перевернуты вверх тормашками, — говорит Шоутайм. — Потом они пытаются задержать дыхание, и мы бьем их электрошоком в подмышку. Ха-ха-ха!
Он показывает, будто бьет себя током в бок.
Шоутайм объясняет, что пытка водой и элекрошок — это части их ВУСП-школы (Выживание, Уклонение, Сопротивление, Побег) для рекрутов команды быстрого реагирования, спецназа трехпроцентников. «Я считаю, что это по-настоящему жизненно необходимый курс, — говорит капитан Пэйн. — Если они захватят тебя здесь, это будет полный пиздец». Курс начинается в середине ночи, когда рекруты прибывают к дому капитана Йоты в горах. Они спят в своих машинах, а ранним утром просыпаются и делают зарядку, пока не «падают». Потом их «захватывают». «Мы надеваем мешок им на голову, заковываем в наручники, снимаем экипировку, — говорит Шоутайм. — На них остается только здоровенная футболка. Так что в январе становится довольно холодно. Ха-ха-ха!»
Рекрутам нужно представить, что они находятся за пределами Аризоны и захвачены наркокартелем. Их помещают в стойло в амбаре и подвергают депривации сна. «Мы не даем им уснуть. Держим их голодными», — рассказывает Шоутайм. Мнимых арестантов приковывают наручниками к столу в согнутом положении, им задают вопросы о том, как много людей в их группе, какую радиочастоту они используют и подобные. Их задача — сопротивляться выдаче какой-либо информации.
«У нас есть стресс-ящик, — говорит Шоутайм. — Мы сажаем их в него. Тыкаем электрошокером для скота в дырки. Один парень пытался развернуться, и мы попали ему прямо между ног, в мошонку».
— Да, очень весело, — говорит Разрушитель.
— И как долго они там сидели? — спрашиваю я, стараясь не звучать встревоженно.
— Пару часов, — отвечает Шоутайм.
— Я не думаю, что мы держали кого-нибудь в стресс-ящике так долго, — замечает капитан Пэйн.
— Становится холодно, но они могут запросто согреться, если посадить в ящик троих, — говорит Шоутайм.
Иногда, когда Шоутайм допрашивает людей, он приковывает их наручниками к железному стулу. «Я беру кабель для зарядки батарей и прицепляю его к стулу, — говорит он. — Шнур сломан, но они не знают этого». Шоутайм время от времени ставит на стол прямо перед ними дилдо, покрытый соусом из перца хабанеро, и приказывает им сосать его. Если они отказываются, он пихает дилдо им в лицо.
Он рассказывает, как однажды привязал мужчину вверх ногами к наклонному столу с руками, вытянутыми над головой. Фифти-Кэл наполнил шприц острым соусом, капнул немного на губы мужчины и сказал: «это пойдет прямиком в твой хер». Затем Фифти-Кэл взял заполненный водой шприц и капнул немного на его член. Мужчина, подумав что это был острый соус, закричал: «Я выхожу! Я выхожу! Я выхожу!»
Капитан Пэйн подчеркивает, что рекруты могут выйти из тренировки, длящейся примерно 40 часов, в любой момент, и многие выходят. Также все записывается на камеру, на что они заблаговременно дают свое согласие.
Один парень «был готов надрать мне зад, — говорит капитан Пэйн. — Он был готов просто, блядь, уничтожить меня».
«Что заставило его пересечь черту?»
Женщина из трехпроцентников была в комнате, говорит он. «Я, блядь, держал ее за шею электрошокером. Я сказал ему, что если он не сообщит мне что-нибудь, я поджарю ее. Он молча посмотрел на меня, и я поджарил ее. Это не сработало, поэтому я взял электрошокер для скота. Поджарил ее. Ударил в голень».
Они были недовольны. «Люди были такие, типа: „Что за херня, вы ведете курсы по пыткам?“» — произносит Шоутайм высоким, деланным тщедушным голоском. Он смеется.
Когда я попросил Фифти-Кэла дать комментарии по поводу тренировки, он написал мне ответ: «Истории о ВУСП сильно преувеличены. Да, у нас есть версия ВУСП; это в большей степени способ оценки психической готовности, чем что-либо связанное с пыткой».
«Все, кто прошел через это, говорят, что было офигенно, — сообщает мне Призрак. — Никто не пострадал. Никто не умер».
Фифти-Кэл выходит из своего трейлера и приказывает нам собираться: «Поднимите руки те, у кого есть приборы ночного видения. Ну, у кого есть эти охуенные девайсы?» Несколько человек поднимают руки. Фифти Кэл назначает из них командиров отделений и приказывает каждому выбрать по два человека в свою команду. Он говорит, что нам предстоит отправиться в тот район, где мы с Сэндстоуном и Айсмэном нашли бутылки с водой и рюкзаки. Передвигаться будем пятью группами. Кто-то говорит, что мы не сможем добраться до туда, не зайдя на территорию частной собственности. «Будет темно, — говорит Призрак, — если вы, парни, не собираетесь стрелять, скулить или вопить, то я не думаю, что кто-нибудь вообще узнает о нашем присутствии».
В 19:30 я лезу в кузов фургона вместе с Йотой, Быком, Егерем и Разрушителем. «Заебись, — говорит Йота, — поиграем, парни». Йота выдает распоряжения своему отделению. Если они на кого-нибудь наткнутся, он вступит в контакт, Разрушитель сделает снимки, а Бык будет на стреме. «Следи за тем, чтобы эти пиздюки не подпалили мне жопу», — говорит Йота.
— Я знаю немного. „Стоять“, „ сидеть“. Alto! Siéntate!, — выдает Йота.
— Я знаю „ chupa mi verga “, это „пососи мой член“ по-испански, — говорит Егерь.
— Если они не говорят по-английски, им пиздец, — заявляет Разрушитель.
— Можно подумать, раз мы охотимся на мексиканцев, кто-то обязательно должен знать этот блядский испанский, — говорит Йота.
— Ага, разве ты разговариваешь с оленями, когда охотишься на них? — поддакивает Бык.
— Не-а, ты просто стреляешь в этих тварей.
По моим венам будто бы течет электрический ток. Зачем, в конце концов, они все это делают? Возможно, ими движет не только беспокойство о нелегальной иммиграции или новом мировом порядке, но чувство, которое я испытываю прямо сейчас — нервы напряжены, кровь пульсирует в венах. Я чувствую себя живым.
Пять групп по три человека высаживаются вдоль границы с интервалом примерно в 300 метров. Я с Шоутаймом и Егерем. Шоутайм, лицо которого всегда вымазано зеленым, назначает меня ведущим и приказывает взять направление на север. Нет и речи о том, чтобы достать фонарики, поэтому я жду, пока глаза привыкнут к свету полумесяца, достаю компас и беру направление. Каждые несколько сотен метров Шоутайм останавливает нас, надевает прибор ночного видения и осматривает окрестности.
Мы медленно движемся в течение двух часов. Время от времени я влезаю в колючие кусты и царапаю лицо. Спустя некоторое время я слышу впереди голоса. Это команда Браво, они разговаривает с тремя пограничниками. За несколько минут до этого один из пограничников громко окликнул Йоту, Разрушителя и Быка, обратившись к ним по-испански. Йота заорал в ответ: «Alto! Siéntate!», — и вскинул винтовку. Спустя несколько напряженных мгновений все опустили оружие.
Вшестером мы молча идем за пограничниками обратно к дороге. Фифти-Кэл с Призраком стоят на проезжей части. Я включаю нательную камеру.
Агент по имени Деннис в кепке, повернутой козырьком назад, представляется Фифти-Кэлу. Он называет себя сотрудником разведки в составе пограничников и говорит, что нас засекли инфракрасным сканером.
«Вы когда-нибудь видели винтовки AR?», — спрашивает у них Йота. Они идут к фургону трехпроцентников, и Йота показывает свою винтовку второму пограничнику, которого зовут, кажется, Форд. Форд переворачивает ее, разглядывает сверху и снизу и прицеливается. Затем Фифти-Кэл достает свою AR-15 300-го калибра, Форд осматривает ее с восхищением.
«Я люблю свою работу, — говорит Деннис, — правда бывают дни, когда я думаю: „Нахуй все это. Я совершил самую большую ошибку в жизни“. Но, если подумать, большую часть времени я играю в прятки, изымаю у людей травку и автомобили — легально — и смотрю Netflix».
«Я рад видеть вас здесь, парни. Меня восхищает, что вы делаете мою работу и не требуете никакой оплаты, — он достает из бумажника визитки и вручает по одной Фифти-Кэлу и Призраку. — Перед тем, как приехать в следующий раз, сообщите мне об этом заранее. Если вы, парни, появитесь в районе Нагалеса, раз уж вы из Колорадо, я могу выбраться и провести вам неофициальный инструктаж. Или, по крайней мере, передать вам кое-какие материалы, чтобы вы могли самостоятельно с ними ознакомиться и все такое». Призрак и Фифти-Кэл по очереди пожимают ему руку. «Что ж, парни, если вы снова здесь появитесь, то мы сможем снова пересечься и все такое». Он говорит, что сказал тоже самое другой группе ополченцев, которые действуют здесь же.
«Мы примем от вас любую помощь», — говорит Призрак.
«И я не говорил вам никакого лишнего дерьма», — говорит Деннис.
Фифти Кэл хвастает перед Дэннисом их обучением способам выживания: «У нас есть настоящая, мать ее, тюрьма. Мы идеально отработали технику удушения водой. Ха-ха-ха!»
«Мы называем это свободой под прикрытием», — говорит Йота.
«Да! — восклицает Деннис, — да!»
Фифти Кэл рассказывает, как однажды у них произошла стычка с мексиканскими военными. Солдаты подошли к границе и спросили: «Вы из армии США?»
«Они хотели знать, сколько нас, — говорит Призрак, — и где находится наша база. Они выспрашивали много разного дерьма».
«Я слышал, ты был снайпером? — спрашивает Форд у Йоты, смущенно шаркая подошвой, — Ты не против, если я кое-что спрошу? Хотя, у меня нет на это права, поэтому не буду».
— Можешь спрашивать, — говорит Йота.
— Каков был твой самый дальний выстрел?»
— 946 метров.
— Цель двигалась?
— Он двигался. Слева направо.
— Неплохо, — говорит Форд, — вы, парни, поехали воевать. Я не поехал, и в этом только моя вина.
«Эй, ты же прямо сейчас исполняешь свой долг, ведь так?»
Форд стыдливо жмет им руки.
«Эй, во всем виновато ебаное правительство, — говорит Йота, — я принял присягу. Я горжусь этим. В отставку я вышел в 2011. А в армию вступил в 2002. Здесь и сейчас я снова защищаю честь присяги, неся службу до тех пор, пока мне позволяет мое тело. Вот чем мы занимаемся».
Призрак спрашивает, где найти хорошее место для наблюдения за нелегалами. Дэннис смотрит на Форда: «Ведьмина сиська? Ведьмина сиська. Идеально, — он объясняет Призраку как туда добраться. — Оттуда отлично видно все, что происходит в округе». Форд говорит, что другая группа, возможно, уже работает там: «Просто предупреждаю».
Деннис предлагает вместе прокатиться вдоль границы. Так он сможет показать нам дорогу к Ведьминой сиське и другим точкам для дислокации. Мы едем за пограничниками где-то около часа, освещая светом фар пустыню и линию вдоль границы. Время от времени мы останавливаемся, и Дэннис, Призрак и Фифти-Кэл выходят из машин, чтобы обсудить что-то отдельно от остальных.
Когда мы возвращаемся на базу, я иду отогревать у костра окоченевшие ладони.
— Ну, это было весело, разве нет? — говорит Йота.
— Так точно, — говорит Призрак, глядя на огонь, — много всякой херни мы узнали.
— В итоге он дал вам больше разведданных?, — спрашиваю я.
— Тот мужик дал нам больше разведданных, чем кто-либо. Не говоря уже о том, что он агент разведки в погранслужбе. Он описал мне точные маршруты нелегалов. Для этого они и повезли нас за собой. И показал Ведьмину сиську. Он говорит, что можно просто забраться наверх. И будет видно все в округе до Даксвен-роуд. Он сказал, что нелегалы именно через Даксвен спускаются с гор. И пробегают прямо у нас перед носом.
— Кажется, он хочет, чтобы мы сделали за него его работу, — говорит капитан Пэйн, — что неплохо.
— Ну, нас намного больше, чем их, — замечает Егерь.
— Да, в этом-то и дело, — говорит капитан Пэйн, — вы подумайте, что он может сделать в одиночку? Если они помогут нам помочь им, все получится намного продуктивнее. В любом случае они в выигрыше.
Звуки выстрелов
Фифти-Кэл приказывает нам встать в круг. «Мы планируем две операции на основе предоставленных прошлой ночью погранслужбой разведданных о том, где будет происходить переправка наркотиков, — говорит он, — они показали нам участки границы, где следует ожидать курьеров и сообщили примерное время, в которое те могут появиться. Выдвигаемся из лагеря завтра около 3:00».
Парень рядом со мной шепчет другому: «За ними трудно угнаться, потому что они под наркотой. И двигаются раза в два быстрее, чем мы. Единственный способ их сцапать, это устроить засаду. Расставить людей по маршруту. Только так их можно застать врасплох. За этими сучьими детьми хер погоняешься».
День надолго растягивается в ожидании. Егерь, Разрушитель и Спартанец играют в карты, сидя под деревом. Егерь слушает песню «Тень свастики» викинг-метал группы Týr. «Если прислушаешься к тексту, они за дело поют, — говорит Егерь, — они поют: „Мы не совершали этих преступлений. Почему нас должны за это винить?“»
Это наводит Разрушителя на мысли об акции Black Lives Matter.
— Они появляются и заявляют: „Платите по счетам“, — говорит он глумливо-идиотским тоном, — да никто из них никогда не был в рабстве!
— Чертовы ирландцы глотнули побольше дерьма, чем нигеры, — говорит Спартанец.
— Точно! — соглашается Разрушитель, — они буквально были в рабстве. И история почему-то об этом умалчивает.
— Потому что они не ссыкливые нытики, вот почему, — говорит Спартанец.
К нам подъезжает агент погранслужбы и в спешке сообщает, что их сканеры сработали прямо к югу от нас. Док и один из Хранителей границ Алабамы занимают позицию на ближайшем холме. Фифти-Кэл приказывает нам быть начеку.
На следующий день агент погранслужбы приезжает с двумя коробками пончиков. Я спрашиваю у него, не возникли ли у них проблемы с командованием из Вашингтона из-за того, что мы находимся здесь. «Ни разу не слышал ни о чем подобном, — отвечает он, — когда вы, парни, направляетесь сюда, они предупреждают нас типа: „Имейте ввиду, что там работают те ребята“. Это отлично!»
Позже я прошу пограничника рассказать о взаимодействии между его сослуживцами и ополченцами. Он отвечает, что «высоко ценит усилия заинтересованных граждан, которые работают в качестве их глаз и ушей», но «не поощряет и не одобряет, когда отдельные формирования или организации пытаются взять контроль в свои руки». Фифти-Кэл сообщает мне, что он по-прежнему связывается с информатором из погранслужбы, «почти каждую неделю».
Агенты «предоставляют нам очень ценные данные, благодаря которым наши операции становятся эффективнее» — это информация о районах и времени для патрулирования.
Капитан Пэйн говорит, что благодаря новому контакту с разведчиком из погранслужбы, у Колорадо больше нет необходимости полагаться на парней из Аризоны и их информацию. В следующий раз Колорадо может организовать собственный лагерь. Однако остается проблема с обеспечением — Аризона предоставляет кухню и свет. Призрак вспоминает, что дома у него есть пропановые светильники и газовые горелки. Пэйн говорит, что по возвращении домой постарается привлечь оружейные магазины в качестве спонсоров их операций. Кроме того, можно будет попробовать краудфандинг.
«Я расскажу вам кое-что такое, что известно мне одному, — говорит Призрак, сидя напротив нескольких из нас, — в нашем распоряжении имеется 260 гектаров в Техасе. Они нам не принадлежат, но нам сдадут их в аренду». Он говорит, что эта земля находится прямо на границе, так что иммигрантам придется идти прямо через нее. Владелец земли лоялен трехпроцентникам. «Этот мужик даст нам полный контроль. Мы сможем построить казармы. Мы сможем выстроить охуенную огневую линию. Мы сможем делать там все, что угодно».
«Ловить ебаных латиносов», — говорит капитан Пэйн.
«Вешаешь знак „проход запрещен“ и можешь стрелять по ним», — говорит Разрушитель.
Я не хочу тревожить тех, кто уже спит в моей палатке. Я слишком устал от холода, а следующая операция уже через четыре часа, поэтому сажусь в свою машину, откидываю пассажирское сиденье и включаю печку. Я просыпаюсь в 3 часа ночи, иду мимо парней, собравшихся у костра, и наливаю кружку кофе.
Призрак определяет меня и Айсмэна на Ведьмину сиську — точку, которую рекомендовал Дэннис. Айсмэн выглядит как привидение прямиком из ада. На нем нейлоновая маска с изображением черепа, а на глаза, которые он подкрасил черной краской так, что стал похож на енота, надвинут прибор ночного видения, закрепленный на шлеме. В пять утра мы уже прыгаем по валунам в русле пересохшей реки, которое змеевидно петляет в узкой долине. Айсмэн шагает медленно и грузно, рассчитывая и проверяя каждое движение. «Нихуя не видно», — говорит он шепотом. Из-за дефекта зрения ночью он практически слеп даже с прибором ночного видения. Он тяжело дышит либо от усталости, либо из-за паники. Когда он снимает свою маску с черепом, на его лице читается выражение беспомощности и страха.
Я становлюсь ведущим. После часа ходьбы решаю, что нам стоит забраться по склону горы на хребет, откуда мы будем вести наблюдение. Склон довольно крутой, и Айсмэн при ходьбе опирается на свою винтовку. Щебечут птицы, а небо заливает бело-голубым. Наконец мы добираемся до вершины и садимся, глядя на юго-западный склон. «Мобильный отряд, Дельта, — передаю я по рации, — Дельта на позиции».
«Вас понял».
Айсмэн осматривает местность, глядя в бинокль, а потом укутывается в свое армейское нейлоновое одеяло. Он приказывает держать глаза раскрытыми; сам он будет использовать свой чуткий слух и вести аудионаблюдение. Он опускает лицо на колени, и через пять минут я уже слышу глубокое размеренное дыхание. Я наблюдаю за тем, как солнце медленно стирает падающую от горы тень.
Спустя 30 минут Айсмэн просыпается и смотрит на долину. «Трудно поверить, что на другой стороне уже Мексика», — говорит он. Отсюда пограничный забор выглядит, как едва заметный шов.
«Ты бывал там?», — спрашиваю я.
Он поворачивается ко мне с ухмылкой: «Нелегально».
«Как ты туда попал?»
«Перемахнул через забор, — он был с кем-то на операции, и они просто перепрыгнули на другую сторону, — и мы такие: „А вот и Мексика, мужики“».
Мы с Айсмэном любуемся долиной, окрашенной восходом в оранжевый цвет. Стрекочут насекомые. Чувствуется легкий ветерок. «На границе были выстрелы», — раздается голос Бродяги по рации. Выстрелы? Как мы могли их не услышать? «Никого из наших там не было».
Айсмэн складывает одеяло в чехол и застегивает молнию. «Выдвигаемся», — приказывает он и встает на ноги. «Если мы услышим выстрелы, я хочу открыть ответный огонь», — говорит он, закидывая рюкзак на плечи. Он подходит и смотрит мне прямо в глаза, на его лице выдаются напряженные скулы. «Если сегодня я смогу подстрелить кого-нибудь для себя, то буду невъебенно счастлив», — говорит он. Мы идем по хребту к южному склону горы. Через несколько минут от капитана Пэйна по рации поступает приказ двигаться в сторону дороги для эвакуации. Я испытываю глубокое облегчение. Мы с Айсмэном находим грунтовую тропу и неторопливо спускаемся.
— Знаешь что, Кали, должен признать, ты неплохой оператор, — говорит Айсмэн.
— Спасибо, — отвечаю я.
— Дай знать, если как-нибудь будешь в Колорадо. Дам тебе курнуть знаменитой колорадской дури.
Он говорит, что большинство людей ничего толком и не знают об Авроре.
— Я слышал только о стрельбе в кинотеатре, — соглашаюсь я.
— Я живу на той же улице, где находится этот кинотеатр, — говорит Айсмэн, — там погибла моя школьная подруга, — в его голосе чувствуется горечь, — она была вроде как горяченькой. Мы звали ее „высокогорные титьки“.
На базе нас уже дожидается приготовленный бекон с рисом. Призрак, скучающий у кострища, поднимает с земли патрон 223-го калибра и перекатывает пыльную медь подушечками пальцев. С другого конца лагеря раздаются и затихают отголоски спора отца с сыном между капитаном Пэйном и Спартанцем. Призрак сгибает локоть на подлокотнике стула, щелкает запястьем и бросает патрон в золу. Пара человек меняют позы. В движении их бровей читается неодобрение. Мы сидим в тишине. Подходит повар и приносит на бумажной тарелке банановый хлеб, который испекла мать призрака. Бах! Патрон разрывается. Повар отпрыгивает в сторону — «Иисусе!» — и меня накрывает пеплом.
«Вот и всё», — спокойно произносит Егерь.
А встаю и отряхиваю ноги и живот. Затем иду к своей палатке и собираю вещи. Не сообщая по радио о своем отбытии, я завожу автомобиль и покидаю базу в одиночестве.
Финансирование этого проекта осуществлялось за счет фонда Puffin Foundationи благодаря поддержке читателей, таких как вы.
Оригинальная статья –
Перевод и адаптация – проект