Берцы — ботинки с высокими голенищами, которые защищают стопу от вывихов и растяжения сухожилий. Они не только вытеснили сапоги и низкие ботинки в большинстве армий, но и превратились в популярную гражданскую обувь, — особенно у всевозможных неформалов. Как берцы завоевали мир?
Table of Contents
Удобство и протест: Как берцы завоевали сердца военных, неформалов, а затем и весь мир?
Высокие ботинки со шнуровкой распространились ещё в XIX веке — но тогда они были обувью гражданской, чаще женской.
В Британии, США и других странах, где вместо сапог военные носили ботинки, они были относительно короткими — до щиколотки или чуть выше. Для лучшей защиты ноги их часто носили с гетрами или обмотками.
Первое подобие берцев появилось в армиях из-за страшной болезни — траншейной стопы Первой мировой. Для борьбы с ней хотя бы среди офицеров британская армия с 1917 года стала вводить Field Service Boots — необычно высокие, доходившие почти до колена.
После войны кожаные ботинки до колена со шнуровкой на всю высоту стали модными и в гражданской среде. Особенно у любителей активного образа жизни: они защищали не только от сырости траншей, но и от травм.
«Танки Першинга»
Оказавшись в европейских окопах, американцы решили спасти от траншейной стопы не только своих офицеров, но и солдат. Вот только одно дело — обуть офицерский корпус, и совсем другое — десятки дивизий.
Шить такое количество обуви по офицерским образцам было немыслимо дорого даже для богатых «янки».
Найденный компромисс напоминал укороченные берцы. Они получили прозвище «ботинки Першинга», в честь одобрившего спасение солдатских ног генерала, и «ботинки-танки» — за вес: стальные гвозди в толстой подошве и толстая кожа делали их крайне тяжёлыми.
И всё же с семью люверсами ботинки Першинга прикрывали щиколотку — но не защищали ногу от вывихов и растяжек. В отличие от офицерских образцов.
Настоящие берцы стали детищем военной необходимости.
Спасти ногу десантника
В преддверии Второй мировой многие страны увлеклись созданием воздушно-десантных подразделений. И столкнулись с проблемой массового травматизма ног при прыжках в обычных армейских ботинках.
В РККА десантники прыгали в сапогах. Они лучше ботинок защищали ноги при приземлении — но имели свои недостатки, вплоть до спадания с ноги в полёте. Это кустарно решалось посредством завязок из строп. ВДВ СССР сохранили преданность сапогам и при Маргелове. Только в Афганистане стали появляться первые образцы десантных сапог со шнуровкой для лучшей фиксации ноги в прыжках и при работе в горах.
В Британии одно время подумывали то ли скопировать трофейные берцы немецких парашютистов, то ли удлинить свои армейские — но решили, что в военное время не до того.
У Его Величества много, пусть превозмогают, как есть.
А вот немцы и американцы «заморочились» и независимо друг от друга пришли к сходным решениям. Именно их изобретения и положили начало современному мировому стандарту армейской и неформальской обуви.
Как масон придумал берцы
Берцы для американских парашютистов изобрёл в 1941 году Уильям Ярборо — «отец зелёных беретов». Он вступил в 501-й экспериментальный десантный батальон, столкнулся с проблемой травматизма ног — и придумал, как её решить.
Заодно он разработал форму и снаряжение десантников США Второй мировой, и даже определил нагрудный знак парашютиста.
Почти Маргелов — только американец.
«Прыжковый ботинок» Ярборо, он же M1942 Boots, Parachute Jumper, был длиной до икры, на плотной шнуровке, из коричневой кожи, с резиновой подошвой. Мысок дополнительно укрепили, чтобы при приземлении меньше страдали пальцы ног. Специальный наклонный каблук не зацеплялся за кромку двери самолёта.
По названию производителя Corcoran Boot Company их стали называть «коркоранами». Что интересно, шили их по заказу Минобороны, но формально на вооружении они не состояли.
Американская десантура провоевала в них от первых высадок в Северной Африке до Нормандии, Маркет-Гарден и Бастони.
Простые «джи-ай» завидовали стильным, удобным и лёгким ботинкам парашютистов. Спустя время они тоже переобулись в берцы.
Дядя Сэм переобувается
С ноября 1943 года для Армии США тоже ввели нечто наподобие берцев — ботинки M1943 Combat Service Boots. Пристежные парусиновые гетры старых армейских ботинок для удобства и прочности заменили на «встроенные» в конструкцию кожаные, в виде очень характерного клапана. Только в части они стали поступать к самому концу войны.
А с 1948 года армия стала переходить на берцы, очень похожие на десантные, — M1948 Russet Combat Boot. Взять за образец десантную обувь оказалось более практичным, чем клепать странные конструкции с клапаном вместо гетра.
Послевоенные урезания бюджета не позволили всех переобуть быстро — но в Корее берцы превратились в главную обувь американского солдата. Правда, во Второй мировой и в Корейской войнах армейская обувь США была коричневого цвета, чёрную кожу ввели только в 1957-м.
С этих пор брутальные чёрные берцы Black Leather Combat Boot и стали элементом типичного, каноничного, образа американского солдата, также известного как «империалистический агрессор».
Парусиновые берцы для Гуадалканала и Вьетнама
Воевавшие в тихоокеанских тропиках части тоже требовали особую обувь. С довоенных экспериментов в Панаме берут своё начало первые «ботинки для джунглей» — M1942 Jungle boots. Обычная кожаная обувь в джунглях легко набирает воду и пот и очень плохо их отдаёт. Воевать в потных хлюпающих ботинках — так себе удовольствие.
Новая обувь представляла собой берцы из плотной парусины с резиновой подошвой и специальными вентиляционными стельками. Ненужные жидкости теперь легко покидали ботинки, а ногу в вентилируемой обуви «парило» на влажной жаре не так сильно. При этом продуманная конструкция защищала и от холода.
Изнашивалась новинка быстрее, чем кожаный аналог, — но прочие плюсы явно перевешивали.
Парусиновыми берцами в первую очередь снабжали особо элитные боевые части.
В Корее с джунглями не очень, зато во Вьетнаме бойцы дядюшки Сэма снова столкнулись со старыми проблемами. Ответом стали M1966 Jungle boots: к парусине в самых снашивающихся местах добавились детали из чёрной кожи и стальной пластиной в подошве, чтобы солдаты не выходили из строя, наступая на скрытые в траве вьетконговские колышки.
Теперь и «джунглевый» ботинок окончательно приобрёл вид берцев. Чуть менее брутальный, чем чисто кожаные Black Leather Combat Boot, зато более футуристичный и пригодный в джунглях.
Но не только американцы увлеклись берцами.
Берцы на службе Геринга и рейха
Немцы имели большие виды на свой корпус «фальширмегерей» люфтваффе. И быстро столкнулись с теми же проблемами массового травматизма при прыжках в обычной военной обуви.
Первая штатная модель берцев Третьего рейха выглядела так, будто её заказали через оккультистов Аненербе в Оке Ужаса.
Боковой разрез для шнуровки в виде кривой улыбки — кошмар перфекциониста и средство бесчеловечной психологической войны.
Завязывать это было крайне неудобно, и в 1941 году немецкие парашютисты получили берцы второй модели — с обычным расположением шнуровки. Правда, подошвы оказались слишком скользкими. Люфтваффе пришлось срочно изобрести для них резиновые эрзац-галоши — чтобы парашютисты не изображали кегли на борту «тётушек Ю» при подготовке к прыжку.
Вермахту и СС берцев не полагалось. Они начали войну в сапогах, с 1941-го из-за экономических трудностей стали переходить на короткие ботинки с гетрами. На берцы десантников они могли лишь смотреть и завидовать. В них переобулся только бундесвер 60-х годов.
Зато десантники социалистической Чехословакии щеголяли в них с послевоенного времени — используя всё те же немецкие образцы.
С 60-х годов берцы постепенно вытесняли сапоги и короткие ботинки даже из самых консервативных вооружённых сил. В основном это произошло под воздействием американской военной моды.
А вот в прорыве берцев в субкультуры и широкие гражданские слои помимо очевидного американского есть и неожиданный немецкий след.
Как берцы из символа милитаризма стали обувью неформалов
Конец сороковых — начало пятидесятых в США и Британии стали временем рождения брутальных протестных субкультур.
Пока советские неформалы-стиляги пытались косплеить буржуазную жизнь по «трофейным» фильмам и проникающим за железный занавес «безродно-космополитичным» звукам буги, покой образцовых американских и английских городков разрывал грохот банд на мотоциклах и без.
Байкеры и гризеры США, тедди Британии тоже любили бриолин и модные ритмы — но вместо стильных оранжевых галстуков и пиджаков безумных расцветок носили смесь брутальной военной и пролетарской одежды. И происхождения обычно были самого простого, часто из неблагополучных меньшинств вроде итальянцев и латиноамериканцев. Ветераны войны, проблемные пролетарии, не нашедшие места в жизни люмпены, выражали так своё отвращение к буржуазному лоску, разгулу официозного патриотизма и слегка истеричному уюту пятидесятых.
Консерваторы были в ярости, дамы в восторге, молодёжь старалась подражать.
Именно представители этой среды, ставшие героями страшных слухов, модных фильмов, клеймящих памфлетов и криминальной хроники, ко второй половине 50-х сделали «милитари» стилем бунта и протеста. Кожаные куртки пилотов истребителей и «бомберы» экипажей бомбардировщиков, грубые сапоги и армейские берцы — лучше новые, чёрные! — лихо ворвались в моду кругов, антагонистичных понятиям «армия» и «дисциплина».
С началом Вьетнамской войны и акций антивоенного протеста с участием ветеранов — часто демонстративно носивших военную одежду и обувь — берцы стали ассоциироваться с неформалами настолько, что их стали таскать даже некоторые хиппи.
Как обувь неформалов стала популярным товаром
А что массово востребовано — то хорошо продаётся. Даже если оно востребовано как антибуржуазный протест.
Ходовым гражданским товаром берцы сделал… ветеран вермахта. Не слишком почтительно относившийся к частной и государственной собственности, но очень ценивший удобную обувь.
Медик вермахта Клаус Мартенс (на самом деле он Мэртенс — Märtens) весной 1945 года лечил ранение ноги в госпитале Мюнхена. Тяжесть стандартного армейского ботинка травмировала выздоравливающую конечность. Пытливый ум пришёл на помощь. У герра доктора созрел план.
Когда в город вошли американцы и на некоторое время случился бардак и массовый «лутинг», Мартенс с немецкой тщательностью обнёс оставшуюся без присмотра обувную мастерскую. Из добытой кожи посредством там же добытых инструментов он пошил себе удобнейшие ботинки. К ним он присовокупил лёгкую подошву из авиационной резины. Нога была в восторге.
После чего доктор Мартенс сообразил, что получился прекрасный товар. Недорогие, лёгкие и удобные ботинки поначалу «зашли» обитателям разорённой ФРГ. Причём до 80% покупателей были женщинами: мужчины донашивали обувь вермахта. Чтобы удешевить производство, Мартенс и его коллеги «лутали» резину с бывших авиабаз. Дело шло и развивалось.
Ну а когда бизнес в 1960 году перебрался в Британию — успех стал оглушительным. Дешевизна и любимая англичанами неброскость в сочетании с удобством, прочностью и «немецким» качеством, хоть и производимом теперь в Нью-Гемпшире. Обувь покупали все, особенно пролетарии и простые служащие. Первые модели «мартенсов» ещё не были берцами — лишь высокими ботинками с восемью отверстиями для шнурков.
Однако в 60-е в рабочих кварталах Англии стали распространяться субкультуры модов и скинхедов. Они носили демонстративно простую, пролетарскую одежду — но так, чтобы при этом выделиться. Заметив тенденцию, фирма Мартенса выбросила на рынок берцы. Ставшие с этих пор символом не только левого, но и ультраправого протеста.
«Берцы — одежда твоей младшей сестры»
В 70-е их унаследовали британские панки, затем металисты с готами и завсегдатаи заведений вроде «Голубой устрицы». Актуальные тренды модных субкультур прорвались на подиумы высокой моды. А с них шагнули в народ и стали банальностью.
К началу 90-х берцы стали носить все, кому не лень. Даже без политического и протестного контекста. Просто красиво и удобно, особенно в буераках. Тем более, что в рамках родившегося в Сиэтле и набравшего актуальность стиля гранж их стало «можно» носить с чем угодно — не только с армейскими куртками или кожаными косухами.
Впрочем, некоторую брутальность облику берцы и сейчас добавляют. Даже в сочетании с психоделической футболкой или летним платьем.
Ибо военную суровость и дух протеста из них уже не вытравить ничем.
Алексей Костенков |
