Дверь открылась, в неё заглянул командир, коротко бросил:
— Мужики, по ко́ням!
Находившиеся в зале оживились: внешне щуплые и невысокие высотники Серёга и Артур аккуратно свели Максу ноги, которые растягивали жгутами под тихие матюки опёршегося спиной о колонну товарища, Лёха спрыгнул с турника, Костя – кинул на пол обе гири-двухпудовки, а Олег отодвинул в сторону альбом, с которым ебланил уже почти десять минут, отдыхая после комплекса упражний. В нём он уже месяц пытался изобразить простым карандашом летящего голубя, но так как на работе времени постоянно не хватало, а домой альбом ещё ни разу не попал, толку от этого было мало. Рисунок так и оставался пока незавершённым.
Секунда ушла на то чтобы накинуть броники, подхватить разгрузки и, разобрав оружие из пирамиды, выскочить вон. Дежурная смена Специального Отряда Быстрого Реагирования скатилась по лестнице Управления и погрузилась в чёрный тонированный форд «Транзит», немедленно рванувший с места.
Внутри их, помимо старшего группы по имени Дамир, ждал Вовка, опер из управления «Э»:
— Короче, мужики, ставлю задачу: едем на Сочинскую двадцать пять, квартира восемьдесят восемь, восьмой этаж из четырнадцати. Квартира трёхкомнатная, все окна на одну сторону, вход в подъезд не просматривается, – он показал на ноуте фотографиии дома, и план-схему квартиры. Потом щёлкнул и продемонстрировал фотографию абрека с длинным носом и монобровью. – Фигурант – Гризо Хамзаев, уроженец заёбаного аула рядом с Магасом, участник террористического бандподполья, бла-бла-бла… В общем двести восьмая, двести пятая, сто шестьдесят третья, и прочий джентельменский набор…
— Он тебе живым нужен? – перебил его Дамир.
Полицейский сделал неопределённый жест рукой.
— Как получится. Его положение чуть выше рядового бойка, так что сотового телефона будет достаточно. И кстати: в его джентельменском наборе ещё и сто тридцать первая есть. Вроде как малолетнюю дочку сожительницы насиловал. Но это оперативные данные, заявления так и не было. Короче мразь редкостная, и если будет рыпаться – валите без сантиментов. Далее… В розыске пятый год, до этого жил с Викентьевой Алёной Сергеевной такого-то года рождения – на экране появилось миловидное лицо женщины лет тридцати с небольшим хвостиком, – и её дочерью, бла-бла-бла… Сегодня он внезапно завалился к бывшей сожительнице, видимо думал что наблюдение сняли. Сейчас в адресе предположительно они втроём. Если и вооружён – то только короткостволом.
— Взрывчатка? – это уже Олег влез.
— Крайне маловероятно, у него хоть и есть кое-какой опыт, но так-то это ссыкло резиновое, у него яиц не хватит на самоподрыв. Разве что баб в заложники взять может с перепугу. Всё ясно?
Дождавшись синхронного кивка, он снова вывел на экран план квартиры и протянул Дамиру ноутбук.
— Распределяй задачи, – микроавтобус нёсся по улице моргая спецсигналами и рявкая сиреной.
Дамиру много времени не понадобилось на распределение задач:
— Основание для проникновения в жилище – постановление о производстве обыска. Дверь попробуем открыть соседкой. Если не получается – по стандартной схеме: Лёха бензорезом срезает ригели, Макс дёргает на себя. Дверь – стандартный китаец, из говна и палок, проблем не будет, я проверял – он показал на экране несколько снимков самой двери, крупные планы петель и замков на ней. – Далее… Макс сразу хуячит в потолок холостыми, Костя со щитом заходит, за ним ты, Олег, и ты, Артур. Идёте по коридору к кухне, на ходу проверяете туалет, ванну, и вот эту комнату – он указал на схеме. Я с Серёгой проверяю гостиную и смежную с ней комнату. Лёха и Макс на страховке замыкающие.
— Вечно ты на рожон лезешь… – пробурчал Олег. Все будут за щитовиком прятаться, а им с Серёгой только на броники рассчитывать придётся. А пулю поймать везде вероятность одинаковая. Фигурант где угодно может быть.
— Отставить разговорчики! Будешь старшим группы, тогда будешь выёбываться. Приехали, на выход!
Олег надел стрелковую гарнитуру, раскатал по лицу маску и нацепил на башку шлем. Бойцы выскочили из машины и забежали в подъезд, возле которого их ждал второй «эшник»:
— Лестница под контролем, давайте на лифты, он мотнул головой в сторону двух подъёмников, гостеприимно ждущих спецназ заблокированными в открытом положении дверями.
Путь на восьмой этаж много времени не занял, и через минуту СОБРовцы построились у дверей квартиры. На этаже было тесно: помимо них, «тяжёлых», были ещё опера из «Э», следак из Комитета, пара понятых и старуха-соседка, которую менты только что позвали в качестве «открывашки».
— Вы всё хорошо помните, Тамара Петровна? – оперативник подвёл бабушку к двери, придерживая её за локоть. Та уверенно кивнула, все включили свои регистраторы, а Лёха нажал кнопку видеодомофона у двери, и сразу закрыл рукой в перчатке объектив камеры. Ответа ждать пришлось с полминуты, прежде чем неуверенный женский голос спросил:
— Кто там?
— Алён, это я, Тамара Петровна, из девяностой, – она натужно сипела, явно искусственно. – Ты меня заливаешь!
— Не знаю, у меня всё сухо. А что с камерой?
— Тебе твою камеру мальчишки сломали. И дверь говном измазали! А у меня с потолка капает! Пойдём посмотришь! – бабуся-божий одуванчик хорошо играла сварливую мегеру. Из домофона послышались ругательства и раздался скрежет отпираемой двери. Опера быстро, но бережно убрали добровольную помощницу с директрисы возможного огня.
Едва дверь приоткрылась, Лёха рванул её левой рукой на себя, распахивая, а правой схватил Алёну за волосы и выволок ослеплённую стробоскопом щита женщину из проёма.
— Всем лежать, полиция! – заорал кто-то из оперов, и сразу же в квартиру ударила струя пороховых газов из ствола АК, наполняя дом оглушающим грохотом автоматной очереди на тридцать патронов .
В ответ в щит «Вант-ВМ» ударила пуля. Судя по звуку, и потому, как слабо дрогнул свет стробоскопа – пистолетная, как эшник и сказал. Видимо фигурант стоял сзади женщины с уже готовым к бою пистолетом. Фигня. К тому же целился он наверняка в ярко-красный круг в центре – где двойное бронирование. В условиях стресса мозг рефлекторно цепляется за центры силуэтов и яркие пятна, а когда яркое пятно в центре силуэта – это просто праздник какой-то. Сколько жизней оперативников спас этот красный круг – даже Росстату неизвестно.
— Цель не вижу, цель ушла в дверь налево, с ней заложница, – прошипела гарнитура голосом Кости-щитовика, уже резво вбегающего в помещение, несмотря на пятидесятикилограммовую ношу.
— Вперёд! Вперёд!
Тяжёлые ломанулись в квартиру. Олег выставил толстое дуло ВАЛа из-за мобильной преграды, над Костиным правым плечом, идущий за ним Артур сделал то же самое с другой стороны, контролируя узкий коридор. Сзади идущие, Лёха, Дамир и Серёга повернули свои стволы направо, в большую гостиную, где вероятнее всего никого нет, но мало ли. Не раз и не два бывали случаи, когда в адресе оказывались неучтённые фигуранты или гражданские.
Константин добежал до открытой дверь санузла, повернулся лицом к стене и начал делать приставные шаги, перекрывая «Вантом» дверной проём. Прочие бойцы спрятались за ним, контролируя свои сектора. В щит прилетели ещё две пули, слегка поцарапав краску. Тут Олег снова высунулся из-за плеча товарища, всеми тремя зрачками: два своих и один автоматный. Хамзаев был в одних трусах (хотя во времена Пророка трусов не было), с пистолетом в руке, волосатый как обезьяна, с бородой самого бомжовского вида. Левой лапой он прижимал к себе за шею девчушку лет семнадцати, тщетно пытаясь спрятать своё жирное брюхо за щуплой фигуркой.
Приклад слегка толкнул Олега в плечо, в ушах раздался негромкий хлопок и звон гильзы по полу, а Гризо выронил пистолет. Когда тебе в череп входит медленная и тяжёлая пуля из ВАЛа, раскидывая мозг и осколки черепа по стене, всё начинает валиться из рук.
— Фигурант уничтожен, в санузле чисто, – отрапортавал Олег. – Заложница цела.
— Гостинная и спальня – чисто.
— Кухня и комната – чисто, – Артур и Лёха резво проверили остатки помещений.
— Балкон чист. Можно заходить, – это Максим.
Олег скосил взгляд на запястье: «Seiko» показывали, что с момента открытия двери прошло около восьми секунд. Сойдёт. В норматив уложились.
Квартира, довольно просторная, кстати, быстро стала очень тесной: оперативники «Э», сотрудники СК, понятые, бригада «скорой»… И жук, и жаба, и директор пляжа набивались в несчастную трёшку как сельди в бочку.
Олег опустил оружие, поставил на предохранитель, и снова посмотрел на девушку: она так и стояла, замерев в той позе, в которой была когда её мучителя настигла смерть, оглушённая стрельбой и произошедшим. При штурме главное – подавить органы чувств противника: стробоскоп и светозвуковые гранаты выключают зрение, стрельба холостыми – слух. От этого же виснут и гражданские, что тоже неплохо: это не даёт им бестолково мельтешить, снижая помехи группе захвата.
Перешагнув через порожек, офицер вошёл в ванну. Санузел был совмещённый, явно делали перепланировку. В два шага спецназовец оказался рядом и осторожно взял девушку за плечи, чтобы вывести. Сейчас тут криминалисты работать будут и она явно лишняя. Да и не стоит ей на труп смотреть: Олег с профессиональным удовольствием отметил, что башку ублюдку разметало качественно, и прямо возле унитаза. Как Владимир Владимирович наказал.
Викентьева-младшая заторможено сделала шаг к двери и наконец отмер. С диким криком она вывернулась из рук в грубых перчатках, развернулась к покойнику и начала с остервенением месить его ногами.
— Мразь! Гнида! Подонок! Ненавижу! – кричала она, яростно втаптывая яйца террориста в пол. То, что на ней этот момент были розовые тапочки-зайчики с ушками, добавляло сцене трагикомизма.
— Пойдём-пойдём. Ему уже больно не сделаешь, – Олег, молодой, в общем-то, парень, недавно пришедший в отряд, снова приобнял потерпевшую, на этот раз покрепче, и повёл к выходу. Она не сопротивлялась, вспышка агрессии перешла в слёзы. Девушка заплакала, уткнувшись бойцу в грудную пластину бронежилета.
Олег довёл её до комнаты, усадил на диван, присел перед ней на корточки.
— Ты как, девочка? Как тебя зовут?
— Полина, – девушка утирала слёзы, катившиеся по щекам, но это помогало мало.
— Всё хорошо, Полина. Всё кончилось, он больше ничего не сделает ни тебе, ни твоей маме, никому, – оперативник говорил размеренно, негромко, как маленькому ребёнку. Так на психологии учили. После пережитого стресса и паники женская психика как бы впадает в детство. – Ты очень испугалась?
Девушка лишь судорожно закивала головой, смотря себе в колени и размазывая потёкшую тушь дальше по лицу.
— Всё уже позади. На вот, пожуй, – полицейский вытащил из подсумка шоколадный батончик с орехами, привычным движением сдёрнув упаковку до половины, и вложил в руку девушки. – Главное, не торопись, а то подавишься.
В кино плачущим женщинам обычно дают стакан воды. Да, это помогает восстановить дыхание, но жевание – значительно более сложный физиологический акт и работает эффективнее. Особенно когда жуёшь сладость, всеми любимую с детства.
Полина взяла шоколад и машинально откусила. Судорожность движений начала спадать, взгляд становился осмысленным.
— Ну кончай плакать, а то ты уже на панду стала похожа, – оперативник вынул из кармана зеркальце на телескопической ручке, нужное чтобы за угол заглядывать. – Посмотри на себя.
Можно было прибавить что-то вроде «фу такой быть», но это был бы уже перебор. Олег достал пачку бумажных носовых платков, окончательно переключая девушку на мысли о внешности.
Вытирая заплаканное лицо, она наконец нашла в себе силы посмотреть на спасителя. Но увидела лишь два серо-голубых глаза под пшеничными бровями, остальное скрывала маска. Один из этих глаз ободряюще подмигнул ей, после чего сотрудник погладил девушку по голове, распрямился и вышел, уступая место фельдшеру скорой. Полине предстоял длинный день.
Олег же покинул квартиру вслед за оиальными СОБРовцами. Делать им здесь было больше нечего: живых бармалеев не осталось, а с мёртвым – и обычные опера разберутся. Без силовой поддержки. Олег запоздало вспомнил про зеркало, забытое в квартире, но потом махнул рукой: пусть останется на память. До конца дежурства осталось ещё около четырёх часов. Если больше никуда не дёрнут – хватит и рапорт написать, и оружие почистить. Кто не чистил глушитель ВАЛа – тот, считай, и сексом-то не занимался. До того ёбское занятие. Даже если выстрел был всего один.
Сняв в микроавтобусе наконец шлем и маску, боец вспомнил первый порыв девицы и хмыкнул не без удовольствия. Боевитая баба из неё получится. Чернобровая, черноокая – её прадеды, кубанские казаки, жён себе в турецких походах трофеями брали. Хорошая получилась смесь. Ядрёная.
Три года спустя.
— Сникерс!
Парень обернулся на зов: из душевой в одном полотенце вышел Серёга. Он постоянно мылся дольше всех, будто все на тренировке ползали по грязи, в он один – по мазуту.
— Ась? – спросил Олег, к этому моменту уже почти одевшийся, и сейчас зашнуровывавший ботинки. — У моей девушки сегодня день рождения. Будут интеллигентные студентки юрфака, много шашлыка и твоего любимого томатного сока. Только вот кавалеров дамам может не хватить, поэтому просили позвать пару друзей.
— Не хочу, – парень мотнул головой.
— Пить тебя заставлять никто не будет, да и другие нажираться не станут. Говорят же тебе: интеллигентная компания. Дача недалеко от города.
— Да не хочу я! – Олег начал злиться. – Не люблю я эти сборища. И не знаю я там никого. Что мне там делать?
— Знакомиться, раз никого не знаешь. Общаться с людьми. Расслабиться немножко, поесть шашлыка на природе. А то постоянно сидишь в своей берлоге, сникерсы точишь и сериалы смотришь. Тебе двадцать восемь, а у тебя не то что жены, даже девушки постоянной нет. У единственного во всём отряде!
— Меня всё устраивает. Сериалы я почти не смотрю. Рисую и то больше. А постоянная женщина мне не нужна. Вот выйду на пенсию лет через семь – тогда и займусь. А сейчас – нахрена мне потенциальная вдова? Брякнет меня какой-нибудь бомжахед как Витьку Красина, и что?
— И то. У Витьки Красина сын растёт, а значит и сам он жив. Короче! Не еби мне мозги. Езжай домой и переодевайся. Адрес куда приехать – скину смской. Чтобы к семи вечера был как штык, понял?
— Ладно. А то мёртвого заебёшь, – больше для порядка пробурчал Олег. Конечно, выбираться куда-то надо, хоть иногда. Он это и сам понимал прекрасно. Просто спецназовец действительно не любил сборищ. Когда вокруг много незнакомых людей и они беспорядочно шароёбятся туда-сюда, у оперативника разбегались глаза в попытке уследить за всеми. В бою всегда есть товарищи, причём каждый отвечает за свой сектор. А тут ты один, целей много и они хаотично движутся. Откуда взялась такая замкнутость, парень сам не понимал. И в школе, и в институте всё было нормально. Развод с женой на последнем курсе на него так повлиял, что ли? Тогда он и увлёкся рисованием, кстати. Было много случайных женщин, но ни с кем из них не хотелось связывать жизнь. А ещё иногда вспоминалась та плачущая девушка, Полина. Почему, интересно?
— Только условие: я никакой не спецназовец, а скромный эксперт-криминалист. Сижу в кабинете и примус починяю. Может так хоть внимания мне меньше будет. Хорошо?
— Угу. Только я чёт ни одного криминалиста не видел, ростом сто девяносто и чтобы он сто двадцать от груди жал десять раз по восемь повторений, – с сомнением покачал головой друг.
— А я очки надену, для правдоподобия. У меня где-то лежали без диоптрий.
— Фиг с тобой. Альбом с собой ещё возьми.
— А дарить что? Я твою девушку видел всего пару раз. Даже как зовут – не помню.
— Её Ксюша зовут. Двадцать лет исполняется. Цветы купи. Портрет ещё на месте набросаешь и ладненько.
— Ну окей. Давай, до сегодня, – опер набросил куртку и вышел. Конечно, он понимал заботу друга и коллеги, но покидать зону комфорта всё равно не очень хотелось.
В семь часов Олег, оперативно-боевой псевдоним Сникерс, затормозил у домовладения, координаты которого прислал сослуживец. С одеждой он решил не мудрить: джинсы, синяя рубашка, слегка напоминающая форменную, коричневые туфли, кожаный коричневый пиджак. В пиджаке – ксива, бумажник, да пара сникерсов в кармане. Табельного оружия, как и все СОБРовцы он не носил: хоть по названию они и оперативники, но оперативной работой не занимаются, и в миру им оружие ни к чему. Они сами по себе – оружие, так что нечего гражданских пугать. А то большинство из них не в курсе, что убивает не оружие, убивает человек. Это то же самое, что винить ложки в ожирении. Последними он нацепил очки с пластиковыми линзами в тонкой чёрной оправе. Посмотрелся в зеркало: ну вот… Никакой не Супермен, а очень даже Кларк Кент. Скромный офисный работник. Даже не полицейский. Ростом бы ещё поменьше стать… Взяв с пассажирского сиденья букет лилий и папку с принадлежностями для рисования, он позвонил в ворота. Из-за них играла музыка, раздавался весёлый смех и несло дымом от мангала. Спустя полминуты калитка открылась. В проёме стояла Полина. Он узнал её сразу: память на лица его не подводила ни разу, профессия обязывала. Ликвидация Гризо Хамзаева, три года назад, Сочинская 25-88. За прошедшее время девушка повзрослела, похорошела и радовала глаз. Тем более что сейчас она была в хорошем настроении, щёки были румяные о веселья, а не красные от слёз, чёрных разводов вокруг глаз тоже не наблюдалось. Парень и девушка несколько секунд соляа разглядывали друг друга. Олег откровенно любовался, а Полина пристально вглядывалась в лицо гостя, силясь вспомнить, где она видела эти глаза, прятавшиеся сейчас за очками. Пауза затягивалась дольше приличного, и офицер решил первым прервать молчание.
— Здесь день рождения празднуют? Меня коллега позвал, Сергей Лихоманов.
— Здесь, – кивнула девушка отходя в сторону. – А вы тоже в полиции работаете?
— Служу, – поправил спецназовец. – Эксперт-криминалист, Олег Тишин, старший лейтенант полиции к вашим услугам, миледи, – Сникерс вошёл на участок и дурашливо поклонился. – А как вас зовут?
— Полина. Викентьева Полина Анатольевна, студентка второго курса юридического факультета, – девушка закрыла калитку и изобразила не менее дурашливый реверанс, всё ещё всматриваясь в переносицу пришельца.
— С именинницей познакомите, Полина Анатольевна? А то я здесь кроме вас никого не знаю. Девушка засмеялась и взяла мужчину под руку.
— Пойдёмте. День рождения у моей двоюродной сестры Ксюши, – она потянула парня к шумной компании на лужайке перед домом.
— О, Олежа! – поприветствовал друга Сергей, стоявший в окружении нескольких девушек, и обратился уже к ним: – Милые барышни, рекомендую вам своего товарища и коллегу из ЭКО, по имени Олег, по прозвищу Сникерс. Единственный эксперт-криминалист в городе, способный выжать штангу в сто двадцать килограмм от груди десять раз. Прошу любить и жаловать. Он парень хороший, но немного стеснительный, – под одобрительный смех окружающих он отпил из своего бокала и продолжил, обращаясь уже только к одной девушке:
— Он тот самый художник, Ксюш, про которого я тебе говорил. Будет тебя сегодня рисовать, – он заговорщически подмигнул ей и прибавил: – Только налей ему томатного сока, и он будет на всё согласный.
— Ну хватит уже, хватит – замахал парень рукой с папкой, подошёл ближе, протянул Ксении букет. – С днём рождения!
— Спасибо, – она заинтересовано оглядела могучую фигуру «криминалиста». – А когда будешь рисовать?
— А вот когда томатным соком напоите меня, тогда и буду. Иначе фоторобот получится. Серёга уже все мои секреты разболтал, – засмеялся Олег. Томатный сок нашёлся быстро, как и кефир. Налив их в стакан в соотношении один к одному, и посолив, не взбалтывая и не смешивая, СОБРовец усадил девушку в шезлонг у мангала, а потом достал телефон и сделал несколько фото.
— И это всё? – разочаровано раскрыла глаза Ксения.
— Всё. Можешь идти, а я пока посижу, порисую, – сказал Олег. – Или ты хочешь часик посидеть в одной позе?
— Ну-у-у…
— Ну вот и иди к гостям. Будет готово – позову, – парень раскрыл папку и сел на раскладной стул, положив ногу на ногу.
Из пяти фотографий выбрав наиболее подходящую, Олег принялся за работу. Набросать картинку было делом нехитрым. Руку Олега быстро летала по толстому листу, оставляя карандашом такие черты на месте будущих линий. Время текло незаметно, портрет уже начинал приобретать законченный вид.
— А ты, похоже и правда стеснительный.
Полицейский поднял взгляд: перед ним стояла Полина с двумя шампурами шашлыка, протянула один ему.
— Почему? – парень отпил смесь из стакана, проглотил кусок горячего мяса с корочкой, оторвав его зубами от стального уголка.
— Ты даже на дачной вечеринке с двумя десятками гостей умудрился найти уединённый угол и повод ни с кем не разговаривать, – девушка предпочла свою порцию мяса снять на тарелку и есть вилкой, обмакивая куски в кетчуп.
— Быть может это был просто трезвый расчёт, провокация, чтобы заставить понравившуюся девушку сделать первый шаг? – с полуулыбкой ответил парень, запивая мясо и отвечая казачке на пристальный взгляд. Как там было? Очи чёрные, очи страстные? Или с кавказским акцентом? Чёрние глаза? Я толька а тибе мичтаю, чёрние глаза? Блин, а ведь действительно красавица. Не утонуть бы в этих глазах. И смотрят так беззастенчиво, испытующе.
— Любишь, когда девушка делает первый шаг самостоятельно? – Полина присела на стул рядом, наблюдая, как мужчина расправляется с шашлыком.
— Не скрою, это очень льстит. У большинства народов это считается моветоном и уж если женщина на такое решается, значит ты ей по-настоящему интересен, – Олег отложил карандаш с папкой в сторону.
— Пожалуй что так. А что должно быть дальше? Мне нужно пригласить тебя на танец, а потом подарить кольцо и попросить руки и сердца? – по тону девушки нельзя было понять просто ли иронизирует она или всерьёз издевается. Боец прислушался. Из динамиков аудиосистемы заиграл рояль, зазвучали духовые. «Белый орёл». «Как упоительны в России вечера».
— Нет, с этим я справлюсь и сам, – серьёзно сказал он, вытираясь салфеткой и вставая. Протянул девушке руку, повёл её ближе к музыке и танцующим. Студентка обняла молодого человека за корпус, положила ухо на грудь (выше не доставала) и они закружились на траве в некотором подобии вальса.
— Так значит, я тебе понравилась? – спросила девушка, двигаясь в такт романтичной песне.
— Да, конечно.
— Странно. Я думала, ты будешь отрицать.
— Зачем?
— Ну не знаю… Чтобы спровоцировать меня ещё на что-нибудь.
— Тогда мне нужно было бы начать подбивать клинья к твоей некрасивой подруге, демонстративно тебя игнорируя, дожидаясь пока ты вцепишься ей в лицо.
— Что, ты и правда на это способен? – отняв голову от резко и гулко ухающей грудной клетки, девушка встретилась взглядом с глазами за тонкой преградой очков.
— Не думаю, что в этом есть какая-то необходимость. Ведь танцы – это лишь предлог, – последнюю фразу он пропел, а взгляд его стал гротескно масляным.
— Ах так! – девушка вспыхнула, и, оттолкнув кавалера, разорвала дистанцию, заставив всех отвлечься от вальсов Шуберта с хрустом французской булки и недоумённо посмотреть на вроде бы мирно кружившую пару. Увидев, что все смотрят на них, Полина взяла себя в руки, а потом медленно, но громко произнесла, со смешанным чувством вглядываясь в глаза молодого человека:
— Считаешь себя лучшим? Докажи это! Ты ведь полицейский, да? Пусть и кабинетный. Значит стрелять тебя учили. Я неделю назад получила первый разряд. Отстреляешься лучше меня – всё будет так как ты захочешь. Нет – уйдёшь отсюда домой. Пешком. Голый. Идёт?
Окружающие охнули, с интересом наблюдая за происходящим.
От такого вызова глаза Олега за стёклами очков немного округлились. С одной стороны было смешно, с другой – слегка от неприятно от публичности происходящего. Он ухмыльнулся и церемонно поклонился:
— Выбирайте оружие, миледи.
Откуда-то быстро появился пневматический пистолет, внешне неотличимый от пистолета Макарова, с которым Олег начинал службу, быстро расчистили место перед большой кучей песка, сваленного у забора для каких-то строительных нужд. Тут же, в доме, на принтере распечатали несколько мишеней, которые укрепили мелкими камешками на куче.
Полина отошла к самой стене дома, метров на пятнадцать, гордо выпрямив спину, бросила взгляд на своего визави:
— Десять выстрелов. При равном количестве очков добавляем по два выстрела до победы, – она заложила левую руку за спину, зажмурила левый глаз и вытянула руку с пистолетом в сторону мишени.
Олег смотрел на это с умилением родителя, наблюдающего за ребёнком, делающим первые шаги. Спортивная стрельба из пневматического пистолета это конечно олимпийская дисциплина, но… Вот если бы она занималась IPSC – тогда могли бы быть трудности.
— Хлоп! Хлоп! – углекислый газ толкал омеднённые стальные шарики через куцый ствол игрушки, они дырявили бумагу, раз за разом зарываясь в песок. Гости с интересом и некоторой настороженностью наблюдали за стрельбой. Только Сергей ухмылялся, зная что будет дальше и лишь крепче прижимал к себе Ксению.
Наконец Полина отстрелялась, подняла ствол и гордо сдула со среза несуществующие пороховые газы. В среднем у неё уходило восемь-десять секунд на выстрел. За полторы минуты её рука затекла, и отдав пневматику парню, она начала её разминать.
— Посчитаешь сам? – спросила она, испытующе заглядывая за очки Олега.
— А надо? – спросил он, снимая, наконец мешавший квазиоптический прибор. В отличие от привычных тактических очков, эти ограничивали угол обзора и наминали переносицу. Резкий бросок и три выстрела слились в одно мгновение, только оправа подрыгивала в воздухе от попаданий. Опустив ствол в землю, он извлёк магазин, заученным движением трижды передёрнул затвор, сделал контрольный спуск в землю, и, поставив на предохранитель, протянул изделие ошарашенной девушке рукоятью вперёд. Сходил, поднял очки, отлетевшие почти к самой куче, и продемонстрировал обломки: на обеих линзах было по крупной вмятине от шариков, а носовая перемычка была переломлена третьим попаданием. Удачно получилось.
— Примите на память, сударыня, – Олег протянул искалеченный пластик Полине.
Девушка в испуге отшатнулась назад, упав на стоящий сзади стул, замерла с открытым ртом.
Убрав несчастные очки в карман, СОБРовец наткнулся на всегда лежавшие там шоколадные батончики. Не став их пока трогать, он спросил с иронией:
— Желаете продолжить поединок, или согласитесь на ничью?
Полина захлопнула рот, посмотрела на парня исподлобья:
— У вас все криминалисты так стреляют?
— Не знаю, – честно пожал плечами парень.
Он присел перед ней на корточки, и протянул открытую ладонь:
– Посидишь со мной, пока я дорисую? Пожалуйста! – И улыбнулся самой открытой из своих улыбок. Студентка нашла в себе силы вымученно улыбнуться.
Нерешительно взяла его за руку. Встала.
— Да не бойся ты, не обижу, глупышка, – шепнул ей Олег. Зрелище кончилось, все снова вернулись к шашлыку, танцам, веселью, а Олег и Полина – к стульям, на которых беседовали до поединка.
Девушка забралась на сиденье с ногами, обняв одно колено, а другое подложив под себя, и стала задумчиво наблюдать за тем, как мужчина двигает на экране смартфона фотографию её кузины, перенося на бумагу мелкие детали.
— И что теперь? – наконец нарушила молчание Полина.
— Ничего, – спецназовец пожал плечами, не отрываясь от рисунка. – Минут через пять закончу.
— А потом?
— А потом… Как захочешь. Я хотел пригласить тебя погулять. Тут речка ведь недалеко должна быть, кажется.
— Да, есть… Так, ручей метров десяти в ширину, по пояс в самом глубоком месте.
— Ну вот. Посидим, костерок разведём, шашлычок пожарим, на небо посмотрим.
— Тебе этого шашлыка мало? – девушка с усмешкой кивнула на остывшее мясо. – Хочешь – принесу ещё.
— Ты мне сока ещё лучше принеси, – парень протянул ей пустой стакан.
— Я коробку сразу возьму, – сказала девушка.
— Давай. И пакет кефира, – согласился парень, не отрываясь от экрана. Без очков дело шло лучше.
— И что теперь? – повторила свой вопрос Полина, когда последняя чёрточка была отпущена на бумагу, а остывший шашлык – доеден.
— Пойдём к реке? – Олег встретился с девушкой глазами. – Оставим лист на столе и незаметно исчезнем без следа.
— Пошли, – кивнула она.
— Тогда выходи через калитку, а я через забор за домом. Чтобы внимания не привлекать, – конечно, его вариант был довольно глупым, но с налётом приключения и романтики, которые так любят юные авантюристки.
— Встречаемся через пятнадцать минут, у мостика, – девушка встала. – Я возьму шашлык, там ведёрко где-то оставалось, а ты – что-нибудь попить. Только не томатный сок. До скорого!
Проводив взглядом тяжёлые чёрные волосы, качающиеся в такт танцующей походке, Олег поднялся и сам. Обвёл взглядом собравшуюся компанию. Все уже кучковались по два-три человека и были поглощены общением так, что начнись сейчас на участке извержение вулкана – не заметят. Однако Олег всё равно обошёл дом и откровенно по-мальчишески перемахнул через забор. Почему-то вспомнился штурм дома год назад, где прятался Акаев. Он видимо решил, что если на Ставрополье нет кадыровцев, то ему ничего не грозит. Чекисты слёзно клянчили его живым, и, в отличие от Хамзаева, его брали по-взрослому: с ночи тихо эвакуировали соседние дома, подогнали броню, и на штурм пошло не шестеро оперативников дежурной смены СОБРа, а три группы по пятнадцать человек каждая. Причём не только из их отряда, но и чекистские «тяжёлые». Помимо этого ещё почти сотня росгвардейцев стояла в оцеплении.
Олег тогда был в группе, что сразу по штурмовым лестницам полезла во двор сзади, пока остальные ломились в вырванные БТРом ворота и расстреливали окна светозвуковыми гранатами из ГМ-94. Фигуранта Сникерс тогда увидел только после окончания операции, когда его, с простреленными ногами, тащили в «скорую» на носилках.
Он был окровавлен, невероятно грязен и абсолютно гол: искали взрывные устройства на теле.
Оказавшись на улице, парень первым делом направился к машине: сырой шашлык и нож это конечно хорошо, но для романтического пикника на берегу маленькой речки этого недостаточно. Из багажника «хантера» был извлечён маленький складной мангал с шампурами, плед, каремат, топорик, пара бутылок минеральной воды и палатка.
Остальное снаряжение из комплекта «всегда с собой» Олег оставил нетронутым.
Посетив круглосуточный деревенский магазин и взяв там кетчуп и нарезку хлеба, в лучах заходящего солнца он двинулся к реке. Идти было недалеко: минут через пять показалась старенькая деревянная конструкция, в навигаторе обозначенная как непригодный для автотранспорта мост.
Девушка стояла на берегу, под старой липой, где над водой свисала с толстой ветви тразанка. Полина была не одна. Рядом с ней ошивалось крупное (не меньше Олега) и сильно пьяное тело призывного возраста. Ещё парочка животных поменьше рядом набиралось дешёвым газированным слабоалкогольным пойлом и наблюдала. Всё как в рыцарских романах. Скинув сумку на траву, Олег подошёл ближе. Девушка была напугана, её глаза были уж на мокром месте, хотя быдло её ещё ни разу не коснулось. Чтобы привлечь к себе внимание, Сникерс отвесил здоровяку звонкий подзатыльник.
— Мальчик, извинись перед девушкой и сгинь отсюда, – вежливо поприветствовал он развернувшееся к нему налитое кровью лицо. Да, Олег целенаправленно нарывался на конфликт. Будь балбес один и более трезвый, он бы может и внял доброму слову, но в этой ситуации у него оставалось два варианта: или атаковать и получить пиздюлей (по глазам видно, что несмотря на выпитое, контрагент верно оценил расклад сил), или менять место жительства, желательно в другой регион. Вариант до конца жизни быть «мальчиком» был неприемлемым априори и не рассматривался.
Стремясь захватить инициативу и минимизировать будущий ущерб, гопник резко ударил спецназовца правым крюком в голову. Удар, начавшийся с левой ноги и заметный с самого начала, просвистел мимо. Одновременно в пах пьяному прилетело колено, согнув его пополам.
— Уууй… Чё ты как баба… Аааааа! – державшемуся за яйца люмпену достался несильный удар большим пальцем в глазное яблоко и мощный лоу-кик, отсушивший бедро и уронивший гопника на колени.
Олег поманил пальцем одного из тех, кто сидел на земле, не решаясь вмешиваться. Когда гуманоид осторожно приблизился, слегка втянув голову в плечи, ему под нос было сунуто удостоверение.
— В двухстах метрах отсюда личный состав краевого СОБРа празднуют день рождения. Намёк понятен?
— Понятен, начальник, нас уже здесь нет, – мигом трезвея, отрапортовал гопник, хватая пострадавшего здоровяка за рукав. На смуглой кисти, в основании большого пальца, синела надпись «Не…»
— Какие нынче зеки пошли ссыкливые, – ехидно заметил Олег, провожая троицу взглядом. – Колят «Не…» на левой руке. Было бы на правой – можно было бы клешню сломать…*
Развернулся к девушке: та так и стояла, замерев, на щеках снова были чёрные дорожки. Притянув Полину к себе, полицейский обнял её, погладил по голове, отстранился.
— Испугалась? Всё уже позади. На́ вот, пожуй, – он вынул из пиджака шоколадный батончик с орехами, привычным движением сорвал упаковку до половины и вложил в руку девушки. – Главное не торопись, а то подавишься.
Полина взяла шоколад и машинально откусила. На её лице в процессе жевания сменился целый ряд эмоций. Порыв броситься на шею был подавлен, промелькнуло и исчезло желание закатать пощёчину (с неизвестными последствиями, вплоть до секса без прелюдий на месте), потом быстро проскочили более слабые вариации: благодарность, обида, ревность, облегчение, недоумение… К моменту, когда первый кусок был проглочен, на лицо вернулось относительное спокойствие.
— Почему ты соврал? – спросила она наконец.
— А что мне нужно было сказать? Здравствуй, Полина, я – боец СОБРа, убивший твоего отчима?
— Он – не отчим. Он – мразь, которая насиловала меня с одиннадцати до четырнадцати лет. Каждый день, угрожая убить мою мать, если не буду послушной, – в голосе уже не было слёз, только ненависть. Холодная ненависть к давно мёртвому подонку.
— Знаю. Эшники что-то такое предполагали, когда отправляли нас внутрь. Всё равно. Тем более что ты меня тоже сразу узнала.
— Не сразу, – девушка подошла почти вплотную и всмотрелась в лицо Олега. – Меня сбили твои дурацкие очки. И ложь про криминалиста.
— А потом?…
— Потом я всё ещё сомневалась. Окончательно всё поняла только когда ты дал мне это – девушка поднесла батончик почти к самому лицу полицейского.
Нежно, но крепко сжав её кисть, спецназовец откусил немного, боковым зрением следя за реакцией девушки. Та расслабленно замерла, глядя на спасителя влюблённым взглядом. Они встретились глазами, а Олег всё никак не отпускал тонкую руку с нежной кожей. — Спасибо тебе, – сказала Полина. Ответом ей был поцелуй. Сладкий как молочный шоколад, протяжный как карамель и нежно-мягкий как арахис. Их руки гладили тела друг друга – без суетливости или жадного желания заняться сексом здесь и сейчас. Им просто хотелось касаться друг друга и длить это мгновение. Разлепившись наконец через минуту, если не больше, они лишь крепче прижались друг к другу.
— А я шоколадку уронила, – сообщила Полина с какой-то смешной детской грустью, снов приникая ухом к груди полицейского.
— Не беда. У меня есть ещё. Думаешь почему меня Сникерсом зовут? Хочешь, достану?
— Не надо пока. Так хорошо… Как будто я тебя ждала всю жизнь – и вот, нашла.
Чтобы хоть как-то ответить на это, Олег поцеловал девушку в макушку.
— Ты ведь, по сути, первый человек в моей жизни, который за меня заступился. Вот так, сразу, всерьёз и без раздумий. Думаешь, мама не знала, что со мной делает этот подонок? Да не могла не знать, сука старая! И молчала. И оставляла меня с ним одну! А потом ещё ругала меня за то что я плачу. Гризику её мешаю. Мразь! – лютая ненависть с которой Полина говорила про родную мать, предсказывала Олегу, что она действительно вот так, откровенно впервые рассказывает об этом кому-либо. Слова тут были лишними, ему оставалось лишь гладить этого маленького затравленного зверька, помогая исторгуть из себя всю боль и горечь, с которой та жила столько лет. Поразительно, что после пережитого в детстве она умудрилась сохранить нормальный рассудок. Жертвы сексуального насилия, особенно систематического, особенно в детском возрасте, особенно со стороны родственников – практически никогда не вырастают нормальными, здоровыми людьми. Даже самым лучшим психотерапевтам не всегда удаётся вернуть человека после такого к нормальной жизни и нормальному мировосприятию. А эта девочка смогла сама…
— Потом он сбежал. У матери менялись ёбари, но ко мне они не лезли. Я даже стала отходить, почти прекратила дичиться людей и шарахаться от мужчин. И тут он снова появился! Я с ужасом ждала ухода матери, нож под подушку положила. И тут в дверь позвонил ты. Огромный, сильный и добрый. Убил этого гада, меня обнял, успокоил, дал шоколадку. Подарил зеркальце и веру в жизнь. Как Супермен, только не в красных трусах поверх голубых колготок, а в бронежилете и маске. Не поверишь, но меня тогда сразу отпустило. Я перестала видеть в каждом мужчине насильника и врага. Кстати, что ты чувствовал, когда убил его? – девушка оторвала ухо от груди мужчины и заглянула ему в глаза.
— Отдачу оружия, – пожал плечами Олег. Стандартный вопрос – стандартный ответ. – Ну ещё удовлетворение от удачного выстрела.
Девушка снова прижалась к парню, забурчала:
— Угу… Я потом этот удачный выстрел до ночи от стены отскребала, когда ваши уехали. Мама не помогала, у мамы стресс был. Её злые дяди милиционеры за волосы оттаскали и полчаса допрашивали. Мразь!
Рассказ близился к завершению. Полина за это время ни разу не всхлипнула, её голос был ровный. Злой местами, местами – благодарный и нежный. Но ни разу не было и намёка на истерку, жалости не требовалось. Только спускной клапан для перегретого пара.
— Тогда и решила стать юристом. И пойти потом работать в полицию. Служить и защищать. Пусть смешно, но именно так. А ещё я надеялась когда-нибудь встретить тебя. И узнать.
— Ну вот, встретила, – констиировал Олег, отпуская собеседницу. – И узнала.
— Да. Встретила и узнала. Отчего безумно счастлива, – девушка отстранилась полностью. – Ты, кажется, собирался пожарить шашлык?
— Собирался, – кивнул спецназовец и направился к оставленным вещам, освещаемый заходящим солнцем.
(с) Кирилл Я. Кащеев
Примечания
* — «Не…» на правой руке означает «не подам руки ментам». Такие колят сторонники экстремисткого движения АУЕ и сочувствующие их идеологии малолетние долбоёбы. Наряду с «ЛХВС» (легавым — хуй, ворам — свободу/люблю ходить вокруг столовой) и прочими подобными аббревиатурами — хороший способ заострить на себе внимание полицейских. «Не…» на левой руке означает нейтральное «Не забуду мать родную».
P.S.
Автор будет рад любой финансовой помощи. Реквизиты для донатов:
5536 9140 3350 2638 (Тинькофф Банк)
Также рекомендуем подписаться на страницы и , посвященные книге — там не только главы книги, но и другие эксклюзивные материалы!
