Роман-боевик «Партизан. Защитник Государства» // Кирилл Кащеев

11. ХИВ

Мы вышли из трактира, прошли немного в обратную сторону. Я встал на углу, за которым нас ждали машины, поднял левую руку, посмотрел на часы, поставил канистру на асфальт и повернулся к девушке, не отпуская её ладонь:

— У нас есть минут пять в запасе. Поговорим?

— Юр, я кажется, всё тебе сказала. У тебя есть Софья, вы любите друг друга, — на этом моменте на лице девушки промелькнула какая–то странная гримаса, не то скепсис, не то сожаление, не то вообще непонятно что, — всё у вас будет хорошо. Вы прекрасно подходите друг другу. А я тебе не нужна.

— Лясь, я очень ценю твою заботу и твои оценки мне очень интересны, но ты уж прости, кто мне нужен, а кто нет — решать буду я сам. Хорошо? И потом, с чего мы с Сонькой друг другу подходим? — такой спич меня даже позабавил. Мне всегда казалось, что найти более непохожих людей сложно.

— Оба учитесь в меде, из богатых семей — у неё все вещи из бутиков, замашки принцессы, у тебя отец, походу вообще только с Таиланда прилетел, чёрный как негр, часики «Омега»… А я — сирота нищая, в общаге живу, на «скорой» пашу как лошадь с восемнадцати лет! — долго она себя накручивала, в конце фразы даже сорвалась на крик, как раз когда я хохотал, скорчившись на асфальте. Может быть, как раз из–за моего ржача и сорвалась, но сдерживаться я не мог.

Отсмеявшись, я поднялся, подошёл к девушке, взял её за руки, и даже присел перед ней на корточки. Заглянул в глаза.

— Солнышко, ты слышала вообще, о чём я говорил с Грачиком?

— Ты про Таджикистан? Слышала! Нам нужно топливо, вот ты и наврал, даже перекрестился, хотя явно делал это первый раз в жизни! — девушка продолжала себя накручивать, только я категорически не понимал причин. Причём и аргументацию девушка явно долго готовила, только вот мимо всё. Ничего, я тебя сейчас приземлю…

— Крестился да, первый раз в жизни. А до остального. Может ты слышала, как меня друзья называют? Слышала, как меня называют Халиком?

— Слышала, Халком называют, только не понимаю пока откуда такая кличка у тебя.

О, хосспади…. Я даже отворачиваюсь от неё на секунду. Выдыхаю.

— Ляйсан Айдаровна. Я родился в Душанбе, под именем Халил Солиевич Худайберды. Мой отец чёрный не потому, что в Таиланде пузо греет регулярно, а потому что таджик по национальности. Почти сразу после моего рождения, мы бежали от этнических чисток в Россию, вскоре после этого умерла моя мать. А когда мне было шесть, родители сменили мне имя и фамилию, чтобы в школе не загрызли. Из–за этого и я сам не знаю, как меня зовут. Я себя отождествляю и с Юрием Семёновым, и с Халилом Худайберды. Так что я — сын беженца, почти гастарбайтера. Сейчас мой отец работает обычным учителем истории в школе. Часы эти швейцарские стоят две тысячи рублей на Али–Экспрессе. Живу я в маленькой комнатке, которую снимаю у алкашей за копейки. Даже на бензин — я достал из кармана тысячную — мне сейчас Илья дал. Довольна?

К концу моей речи лицо девушки было пунцовым. Она сейчас лихорадочно соображает, что мне ответить. Хрен! Сейчас я тебя и сломаю, нефиг было на эмоции выходить и на крик срываться. Сама виновата — подставилась. Я поднимаюсь во весь рост и обнимаю девушку очень крепко прижимая к себе, особенно сильно придавливая её голову ухом к своему сердцу. В полголоса говорю во второе ухо:

— А теперь скажи правду: почему ты так сильно пытаешься меня отвергнуть?

— Хив, — сдавленно произнесла она.

— Что? — от неожиданности я даже ослабил хватку. Не то, чтобы я не понял, что она сказала, просто мне очень не понравилось услышанное.

— Что слышал! — девушка оттолкнула меня, её глаза набрякли слезами. — ХИВ! Отвали от меня!

Ляся убежала за угол, а я остался стоять в растерянности. Пиздец… Пиздец. ПИЗДЕЦ!!! Хив. ХИВ. HIV. Human immunodeficiency virus. Вирус иммунодефицита человека. ВИЧ. Пиздец. Или я уже говорил пиздец? Да всё равно. Пиздец вдвойне.

Однако, при всей эмоциональности последних минут, девушка умышленно назвала жаргонное произношение английской аббревиатуры. Так, чтобы это смог понять я, но не кто–то иной, случайно услышавший обрывок разговора.

В состоянии крайней задумчивости я подхватил бензин и зашёл за угол. Илья сидел на капоте своей машины и вертел в руках блестящие гильзы. Огромные, почти одиннадцатисантиметровые, гильзы крупнокалиберного пулемёта. Я подошёл, поставил на асфальт канистру и протянул купюру и вытянулся в струнку:

— Товарищ командир партизанского отряда! Разрешите доложить, старший партизан Семёнов.

Илья слегка поморщился и кивнул.

— В ходе беседы с сочувствующим законной власти местным жителем удалось добыть двадцать литров бензина АИ‑92, под обещание вернуть после окончания боевых действий. Так же в ходе беседы он показал, что сегодня рано утром трасса была перекрыта искусственной аварией, через полтора часа после этого со стороны моста подъехала машина с крупнокалиберным пулемётом на крыше. Инсургенты расстреляли машины в пробке, затем подъехали ближе, бросили что–то, что вызвало два взрыва и пожар, после чего скрылась в обратном направлении. Доклад окончен.

Дождавшись лёгкого кивка, подразумевавшего, что информация получена, я спросил сам:

— Что говорят гильзы?

— Гильзы говорят, что стреляли с одного ствола, из одной точки на самом мосту, отстреляли полную ленту пятьдесят патронов, потом проехали туда и обратно, раздавив колёсами несколько штук. Патроны Б-32 выпущены на заводе в Днепропетровске в шестьдесят девятом году. В общем всего лишь косвенно подтверждает хохлятское происхождение оружия. Конечно, есть маленькая вероятность, что у нас где–то в дальнем гарнизоне сорок лет валялся цинк с Днепропетровскими патронами, но это сомнительно. А вот в Хохляндии — да. У них и «шишиги»[16] до сих пор катаются, срань царя небесного. Допрос наёмника прояснит ситуацию окончательно. В общем, заливай бензин в «таблетку», и поехали.

На этот раз под колёса стелился нормальный асфальт, машина не «козлила», шла ровно, ходко. Мать Бамбука, Вани Фасхутдинова, жила в частном секторе почти сразу за Вышегорским мостом. Собственно, сам Ваня, в свои почти тридцать лет жил там же. Это был неплохой домик из бруса, с газом, канализацией, собственной скважиной и крошечным огородиком. Мать уже давно была на пенсии, как сотрудник прокуратуры, а от отца у Вани была только фамилия и отчество. Самого Сергея Шакировича Иван никогда не видел: он вроде бы пропал без вести во время вывода войск из Афгана. Вообще Бамбук на эту тему не сильно распространялся.

Наталья Сергеевна вышла из дома спустя две минуты после того, как Окта нажала на клаксон возле калитки. Это была высокая, худая блондинка с каре, хорошо за пятьдесят, но ещё не утратившая ни капли женственности. В руках у неё был большой портфель коричневой кожи, навевавший мысли о секретных документах и тайнах государства. Странное решение для женщины, но… на вкус и цвет все фломастеры разные. Я автоматически помог ей забраться внутрь через заднюю дверь и разместиться, за что был удостоен кивка, хотя мыслями находился не здесь. Ну вот совершенно. Своё местонахождение я бы не смог описать, даже если бы очень захотел. В моей голове тараканы надели кирзовые сапоги с чугунными набойками и учились бегать в атаку в рассыпную, из угла в угол, вопя вместо яростного «ура!» различную матерщину. Тоже, в общем–то, боевой клич. Ведь человек идущий в атаку, убивать и умирать, кричит в большей степени от страха, а крик в голос этот страх купирует, переводит в ярость, позволяет сохранить рассудок и выполнить боевую задачу. А тараканы шли в атаку на реальность, пытаясь состыковать её как–то с внутренним состоянием.

Примечания:

[16] Шишига – жаргонное название армейского грузовика-двухтонника высокой проходимости ГАЗ-66. Для начала 1960ых годов машина была отличная. Для десятых годов двадцать первого столетия – дрова жуткие.