В день памяти Андрея Круза предлагаем вашему вниманию замечательный рассказ “Не стать чудищем” за авторством Бориса Громова, написанный по миру “Эпохи Мёртвых” специально для сборника памяти “”.
Не стать чудищем
Телевизор, которому я так и поленился отключить звук, продолжает балаболить какую-то бестолковую успокаивающую чушь. Ну-ну, конечно, ведь никто и не сомневается, что «ситуация в самое ближайшее время будет взята под полный контроль», а все, кому оно по службе положено, «прилагают все усилия». Вот только даже сама эта миловидная дикторша на экране совершенно не верит в ту ересь, что она сейчас «несет в массы». Абсолютно. Улыбка дежурная на лице — словно приклеена, тут профессионализм не пропить, но в глазах — даже не страх, ужас панический. Да и вообще, давно подметил, чем более сладкие песни поют с телеэкрана, тем хуже на самом деле ситуация. Это подросший за последние пару десятилетий молодняк своими глазами не видел, а потому и не знает, а я — воробей стреляный, из тех, кто помнит, как пьяный Ельцин обещал на рельсы лечь. И чем оно в итоге для всей страны обернулось — тоже помню. С другой стороны — лично мне жаловаться грех, именно тогда я и поднялся, и развернулся, смог заработать, приумножить и сохранить заработанное. Хотя далось оно мне… Да чего уж там, времечко то еще было… Впрочем, сейчас все обстоит намного хуже. Братки-рэкетиры в турецких «адидасах» и кожанках, и коррумпированные менты меня хотя бы сожрать не хотели…
Телебарышня продолжает, будто заведенная, лепетать какую-то протокольную муть: «не покидайте без необходимости дом, не открывайте двери, не вступайте в контакт с агрессивно настроенными индивидуумами, ждите прибытия помощи»… Ага, ждите! Когда эти «агрессивно настроенные», а на самом деле — тупо дохлые, только почему-то не желающие смирно лежать «субъекты» к вам сами вломятся. И вот тогда «не вступить в контакт» будет слегка затруднительно. Нет, господа-товарищи, если вы настолько глупы, что верите ей, а не тому, что творится прямо за окном — бог вам судья, и он же — защитник. Я вот решил надеяться исключительно на себя. Мне теперь дорога предстоит дальняя, сам о себе не позаботишься — никому ты на фиг не нужен!
Первым делом — разобраться с огневой мощью. Оружейный сейф у меня большой, но значительная часть его содержимого в разобранном виде легко укладывается во вместительный брезентовый баул с широкими и прочными ремнями-ручками. Это по лесам-полям, да еще и в компании полезных для бизнеса людей, бродить лучше с двустволочкой «Фабарм Аксис Трайвуд», красивой и элегантной, а главное — дорогой, показывающей статус владельца, но сейчас нужна не она. Сейчас на первом месте — ёмкость магазина и скорость перезарядки. Так что все красивое и элегантное — в мешок. А в руки — «сто тридцать шестой» «Вепрь», бывший «в девичестве» автоматом АКМ, выпущенном на Ижевском оружейном заводе в одна тысяча девятьсот шестьдесят пятом году. Долго я его искал и выбирал в свое время, но зато — муха не… топталась. Потом, конечно, до ума все равно доводил: шестипозиционный приклад-телескоп от «Магпула», той же конторы пистолетная рукоятка и цевье с рельсами планок Пикатинни, а на них — панорамный коллиматорный прицел «Эотек», ЛЦУ с зеленым лучом и штурмовая рукоять с компактным, но мощным фонарем. И слегка «доработанные напильником» магазины к ручному пулемету Калашникова калибра «семь-шестьдесят два» старого образца. Это вам не жалкие штатные охотничьи «десятки», а «бубен» на семьдесят пять патронов и полдюжины «сороковок». Раньше с таким «народным творчеством» участковому или инспектору ОЛРР лучше было не попадаться, но теперь… Кому оно теперь интересно? Да и где сейчас они оба, что участковый, что «лицензионщик»? Об одном жалею — была некоторое время назад возможность армейский ПБС купить, причем, не сказать, что сильно дорого. Но — отказался, подумал, что оно мне, вроде как, ни к чему. Теперь вот вижу — могло бы быть очень даже «к чему», да поздно уже…
Так, снаряжать магазины к «шершавому» закончил, пора к «бэкапу» переходить, к запасному стволу то бишь. Жаль, до стрелкового комплекса «Точка» на МКАДе мне сейчас не добраться. Народ в «Точке», что начальство, что инструкторы, быстро соображающий, решительный и весьма неплохо подготовленный. Так что об оставшемся там якобы «клубном», а на деле — моим личным, разве что без права выноса, «Кольте Кимбер» сорок пятого калибра можно забыть. У него уже точно совсем другой хозяин. А жаль, не пистолет — игрушка!
Так что про «короткий» запасной ствол пока придется забыть. Вместо него временно, пока не добуду хоть что-то, поработает «гладкий» помповый «Фабарм ЭсТиЭф Телескопик» двенадцатого калибра. Отличный тактический дробовик, удобный и мощный. Подствольный трубчатый магазин — «пять плюс один». Единственный (и весьма условный) недостаток — «механических» прицельных нет, но оптику под него я покупал одновременно с ружьем — коллиматор все той же фирмы «Эотек», разве что более скромных размеров. Тяжеловат, конечно, «бэкап» выходит, почти три с половиной килограмма, но зато мощь картечного заряда на малой дистанции… Ууу, ни один пистолет и даже автомат не сравнятся!
Вот с чем у меня беда — это с разгрузочным жилетом. Старый нагрудник от «Корпуса выживания» у меня порвался, а замену я ему так и не прикупил. Для тактических пострелушек на стрельбище за глаза хватало и широкого пояса из кордуры с закрепленными на нем почами-подсумками. А теперь — «поздно, тетя, пить «Боржоми», когда почки отвалились». Значит — крепим на пояс три подсумка под магазины-«сороковки», предварительно скрепив их попарно зажимами-каплерами. «Бубен» — примкнуть к «Вепрю». Через грудь наискосок — бандольеро с патронами двенадцатого калибра. Да уж, Панчо Вилья, блин. Могло бы быть очень смешно, если бы не было настолько серьезно. Дробовик — пока за спину, поверх тяжелого брезентового баула с содержимым оружейного сейфа и не особенно большого, но плотно набитого рюкзака с «малым джентльменским набором». В армии такие «тревожными чемоданами» называют. Схватил в охапку и — хоть в заснеженную тайгу, хоть в знойную пустыню, на первые трое суток всего хватит. Дальше — пусть у службы тыла голова болит. Покрутился и так, и эдак, присел пару раз… М-да, неудобно. Впрочем, мне не в рейд в афганские горы в таком виде идти, а до машины — уж как-нибудь доберусь.
Ну, что — готов? Готов. Еще раз выглядываю в окно: по двору, как и полчаса назад, неспешно слоняются с десяток окровавленных, местами здорово подранных зубами, мертвецов. И это только те, которых я из своего окна вижу, а у меня далеко не весь двор просматривается, и даже не его половина. Да уж, «ситуация под контролем»! Центр Москвы, по прямой до Кремля пара километров всего, и — вот такое. Что происходит сейчас где-нибудь в Марьино — даже представлять не хочу.
Эх, почистить бы сейчас немного, прямо через приоткрытое под такое дело окошко, дистанция-то — никакая. Но не стоит. На звуки выстрелов со всех сторон стянутся другие, и тогда может не хватить и семидесяти пяти патронов в пулеметном «бубне». Уж лучше на скорости: выскочить из подъезда, расчистить себе дорогу к машине и — дай бог ноги. Вернее — колеса. А машина у меня правильная. Подготовленный для триала и аутдора внедорожник «Тойота» «Ленд Крузер», «двухсотка» с бензиновым V8 в двести пятьдесят «лошадок», лифтованная на дополнительные два дюйма, да на «мудовой», «грязевой» резине. В общем: «Что такое внедорожник? Это машина, которая застрянет там, куда другие даже не доедут». И чтобы застрять на моей — нужно очень постараться. А я не буду. Меня дальний путь ждет. В далекую Кахетию, в прославленный фильмом «Мимино» городок Телави, куда в гости к родне еще за неделю до начала всего этого безумия уехала жена с сыновьями. От меня до них сейчас немногим больше двух тысяч километров, которые я должен преодолеть как можно быстрее. Время уходит, с каждым часом ситуация все сложнее, а они меня ждут. Пока еще работала мобильная связь, любимая успела позвонить. У них все хорошо, Георгий, ее старший брат, мужик далеко не промах. Дождутся. Теперь дело за мной.
Все, пора! Сначала тщательно осматриваю лестничную клетку в панорамный «глазок», а потом бесшумно приоткрываю дверь и прислушиваюсь. Вроде тихо. Не к месту вспоминается момент с этими же словами из фильма «Кромешная тьма» про крутого уголовника Ричарда Б. Риддика с Вином Дизелем в главной роли. Как бы и тут так же не получилось. Все — пошел! На ногах — не новые, разношенные и хорошо сидящие на ноге, нигде не жмущие и не натирающие американские ботинки «Коркоран Мародер», мои шаги по бетонным ступеням почти не слышны. Приклад карабина плотно вжат в плечо, взгляд неотрывно следует за прицельной маркой коллиматора. К счастью для меня — подъезд пуст, за парой дверей слышно непонятное шебуршание, в третью при моем приближении изнутри ритмично замолотили, похоже, кулаками или ладонями, но обошлось без стрельбы. Так что у меня все шансы появиться во дворе тем самым незваным и нежданным гостем, что, если верить народному фольклору — хуже любого татарина.
Радует то, что пока еще есть электричество. Электрозамки на входных дверях удерживают мертвецов: одних — не впускают с улицы в дома, другим, наоборот, не дают выбраться наружу. В любом случае, выжившим, пусть и немного, но легче. Локтем прижимаю кнопку и под противный, как мне кажется, уж слишком громкий писк домофона, выскакиваю наружу.
До первого, ближайшего ко мне мертвеца, с отрешенной, обвисшей физиономией землисто-серого цвета и вырванным кадыком — метра четыре. Ему же и первая пуля. Разглядывать прочих, весьма бодро рванувших в мою сторону со всех концов нашего просторного двора, времени уже нет: ловлю в прицел головы и плавно давлю на спуск, не забывая при этом перебирать ногами в сторону своей «Тойоты». Нечего тут в тир играть. Считай, всей Москве уже упитанный полярный лис приснился, у меня на всех восставших патронов не хватит. К счастью, двор у нас — вовсе не ровная асфальтированная «плешка». Тут и заборчики невысокие, ажурные, вокруг детской площадки, и даже живая изгородь из аккуратно постриженных кустов. Понятно, что сейчас, ранней весной, голая, без листьев, она препятствие — так себе, но тормозным мертвякам и этого хватает. Вон, один, в собственных ногах запутался и рухнул плашмя, словно чурбак деревянный, или манекен. Живые люди так не падают. Головой об асфальт приложился знатно, но, к сожалению, недостаточно — полежал пару мгновений и забарахтался, пытаясь встать. Боли они, похоже, совсем не чувствуют, а значит пока им мозг не вышибить — будут стараться встать и догнать. Нет уж, родной. Ты мертвый — вот и лежи! Пуля бьет приподнявшегося зомби точно в темечко и тот с размаху утыкается мордой, назвать это лицом язык не поворачивается, в бордюрный камень.
Ага, вот и «Тойота» моя, верный и надежный железный конь для поездок по загородному бездорожью. Разумеется, в офис я на совершенно другой машине ездил, но та, «Ауди А6», так и осталась на стоянке бизнес-центра. Не смог я на ней проскочить мимо намертво сцепившихся в воротах микроавтобуса «скорой помощи» и полицейской «Приоры». Опять же, пассажиры и там, и там были уже «скорее мертвы, чем живы». И жрать хотели ну очень сильно. Как выбрался — отдельная история.
Сбросив с плеча на асфальт баул с разобранным оружием и запасом патронов, левой рукой тяну из кармана брелок. Сдвоенный писк сигнализации подсказывает, что двери разблокированы, можно грузиться. Правда, сначала придется угомонить еще парочку мертвяков, то ли самых тупых, то ли самых упертых. Кстати, на выстрелы зомби отреагировали почему-то по-разному. Большинство «навелось» на источник звука и неспешно потопали на меня, но вот трое или четверо — порскнули в разные стороны, ища укрытия за будкой электроподстанции в углу двора и под козырьком входа в подвал. Более опытные, знающие, что такое стрельба? Или просто башковитые? Не знаю, пока не знаю, но стоит запомнить и иметь в виду. А то, глядишь, какой-нибудь дохлый «профессор» умудрится в спину из пистолета пальнуть. Нужно мне такое счастье? Однозначно — нет!
Баул — на заднее сиденье, «тревожный» рюкзачок снимать вообще не стану, случись что — одевать потом некогда. А то, что сидеть будет не очень удобно, так потерплю. И карабин, и «помпу» поставил на пол перед пассажирским креслом, встали, вроде, плотно, на повороте съехать вбок или упасть не должны. Повернул ключ в замке зажигания, под капотом тихо, но басовито зарокотал четырех с половиной литровый движок. Бензобак — почти полный, причем он у меня не штатный, на месте «запаски» под багажником установлен дополнительный австралийского производства «Лонг Рейндж», на девяносто литров. Понятно, что до конца пути и его не хватит, но где-то до Каменск-Шахтинского, а то и до Ростова-на-Дону я без дозаправки дотяну. Хотя, нет, до Ростова — вряд ли. К тому же, думаю, искать бензин в теперешних условиях лучше не в больших городах, а в местах попроще и поспокойнее.
На выезде из арки чуть не сбиваю еще парочку окровавленных упырей, лишь в последнее мгновение успеваю вывернуть руль и объехать мертвецов, едва не задев их правым передним крылом. Нет, пусть герои тупых боевиков своих врагов на скорости таранят, в реальности такие фокусы в любой момент могут закончиться пробитым радиатором. Антифриз вытекает в считанные мгновения, а перегревшийся двигатель очень быстро намертво клинит. И все, «Уже никто и никуда не идет». Транспорт нужно беречь. «Колеса» сейчас — едва ли не единственная возможность выбраться из Москвы. Дальше будет проще: до самого Ростова-на-Дону ни через один крупный город проезжать не придется, разве что Воронеж, да и тот справа останется. Так что основная задача — в кратчайшие сроки покинуть пределы МКАД.
Так, стоп! А это что такое?! Впереди, метрах в трехстах, на тротуаре, частично перекрыв крайний правый ряд, помаргивает красно-синей «люстрой» серебристо-серый «Форд» ДПС. Возле «перехватчика» трое вполне живых-здоровых ментов в ярко-желтых светоотражающих жилетках, все при автоматах — укороченных АКС-74У. Странно, я думал, полицейским их давно на «Кедры» и ПП-2000 поменяли. Видать, как прижало, так все загашники вскрыли. Вокруг импровизированного блокпоста, на удалении метров, примерно, в сто, или около того, валяется с полсотни мертвых тел. Теперь уже окончательно мертвых. Видать, «гаеры» в три ствола отстреливали подбредающих зомби, пока тут стояли. Зачем, кстати? Не в смысле «зачем отстреливали», а стоят-то они тут на кой черт вообще?
Один из «гаеров», меж тем, с уверенной рожей тычет в мою сторону своей «полосатой палочкой», явно требуя остановиться. И вот убей меня бог, что-то мне в нем сильно не нравится. Нет, дело даже не в его небритой роже — мертвые встали и пошли живых жрать, когда уж тут бриться? Но, вот не то что-то… Я перекидываю «помпу» (она сейчас удобнее, потому что компактнее «Вепря» с примкнутой громоздкой «банкой») себе на колени и понемногу снижаю скорость. А то мало ли: сейчас на нервах все, еще пальнут. Кто с них потом спрашивать будет?
К слову, метрах в тридцати дальше, за этим подозрительным постом, стоит у центрального отбойника ниссановская «Альмера». Плохо так стоит, притершись к этому самому отбойнику всем левым бортом. Лобовое стекло мне почти не видно, но, сдается — оно все в трещинах и чем-то нехорошего бордового цвета заляпано, да и натекло из-под машины изрядно — длинные ручейки на асфальте проезжей части — явно не вода. В груди становится холодно от очень нехорошего предчувствия. В этот момент, тормозящий меня гаишник, уж очень энергично взмахивает левой рукой и у меня будто пелена с глаз спадает…
Форма не по размеру, причем у всех троих, явно им всем великоватая, нагрудных знаков у двоих нет, хотя по всем правилам — обязательно должен быть на жилете, на виду, движения жезлом, пусть и активные, но какие-то хаотичные, словно он и сам толком не знает, что должен сделать и пытается скопировать то, что только со стороны видел… Но последняя капля — это распоротая пополам лямка светоотражающей жилетки и очень характерного вида большое пятно подмышкой форменной куртки. Похоже, ножом били, целясь в сердце. Сдается мне, этот небритый такой же инспектор ДПС, как я — прима-балерина Большого театра.
Пытаться уйти на скорости? Не выйдет — в три ствола они из моего «Крузера» дуршлаг сделают. Сворачивать некуда, назад сдавать тоже поздно. Ну, значит, будем воевать. Опускаю стекло и, сжав в правой ладони пистолетную рукоятку «Фабарма», а руль удерживая одной левой, немного выглядываю из салона.
— Что такое, командир? Неужели в такое время за превышение мозг выносить станешь?
Пусть думают, что я их маскарад не раскусил, пусть хоть немного ослабят бдительность.
— Да плевать на скорость, — пытается дружелюбно осклабиться небритый. — Мы ж не звери, все понимаем, тут в другом дело. Вылезай, дружище, подсобишь чутка, и дальше поедешь.
— Блин, мужики, если только очень быстро, реально свалить отсюда хочу побыстрее!
— Мужики в поле пашут! Вылезай давай! — недобро рыкает один из фальшивых инспекторов ДПС, стоящих у «перехватчика», мордой помоложе, но тут же затыкается.
Небритый, на мгновение отвернувшись от меня, похоже, одним взглядом затыкает излишне распустившего язык «коллегу». Все, пора действовать!
Распахнув во всю ширь дверь, кубарем выкатываюсь из машины на проезжую часть. Рюкзачок на спине смягчает падение, а рукава… Рукава у польского клона американской армейской куртки М-65 прочные, брезентовые. Небритый успевает только развернуться ко мне лицом и челюсть нижнюю в удивлении вниз отвалить. Потом — грохот выстрела и сноп пламени. И крупная картечь в клочья рвет желтую синтетику жилетки на его груди. Передергиваю цевье и бревном, прижав дробовик к груди, откатываюсь за «Тойоту». Из переката выхожу на колено и, вскинув ружье на уровень глаз, начинаю оббегать внедорожник по кругу против часовой стрелки. Коллиматор включить не успел, но тут дистанция не та, с моим-то настрелом — и по стволу целясь не промажу.
Второй меня почти поймал: короткая очередь дыбом подняла асфальт в считанных сантиметрах от моей правой ноги. Нет, родной, автомат, конечно, оружие длинноствольное, но даже из него от бедра стрелять — умение и сноровка нужны. Снова гаубицей грохнул двенадцатый калибр, и лязгнуло цевье, досылая в патронник очередной патрон. Словно кувалдой на бегу сшибленный, ряженый бандит приложился спиной о «перехватчик» и сполз на тротуар, оставив на серебристом борту машины грязно-красный широкий мазок. Где третий?
Третий оказался самым сообразительным и шустрым. Спиной вперед, громыхнув жестянкой, перекувырнулся через невысокий капот «Форда» и, укрывшись за блоком двигателя, выставил на вытянутых вверх руках свой «окурок» и в несколько длинных очередей «по-сомалийски» выдал в направлении «примерно туда» весь магазин. Я едва на асфальт рухнуть успел. А вот «Тойоту» аж закачало от многочисленных попаданий: жалобно зазвенело битое стекло, заскрежетало распоротое пулями тонкое железо. Ты что ж творишь, сука!!! Это же моя машина!!!
Не вставая с земли, откатываюсь чуть в сторону, включаю наконец коллиматор и ловлю в прицел ногу последнего бандита. В просвет между дорожным покрытием и днищем «Форда» ее видно весьма неплохо. Выстрел! Как минимум — травматическая ампутация стопы и нижней трети голени. В принципе, можно уже не добивать, там болевой шок и обильное кровотечение сами справятся. Но это если бы речь шла о просто людях. Сейчас умершие имеют нехорошую привычку — вставать и пытаться вцепиться желтыми осклизлыми слюнявыми клыками в загривок. Вот уж фиг! В магазине ровно три картечных патрона. Их и трачу на «контроль», разнося бандитам головы на множество мерзких капель, обрывков и клочьев. Теперь — срочно перезарядиться! Патроны в бандольеро решаю пока не трогать, скоростная перезарядка, возможно, мне еще предстоит, поэтому распаковываю пачку патронов из баула на заднем сиденье. Руки сами делают привычную работу, а в голове — мечутся яростные мысли. Что теперь делать?! Что?! «Крузер» уже никуда не поедет, тут и автомехаником быть не нужно: и по мотору пули прошлись, и приборную панель изувечило основательно. Все, отбегался мой стальной конь!
«Перехватчик»! Подбегаю к полицейской машине. Ключи — в замке зажигания. Ну, а как иначе, «люстра» ведь работает? Пытаюсь завести. Не судьба: стартер натужно кряхтит, вращаясь, но не схватывает. Похоже, затем бандиты тут и отирались — машину себе новую искали. А «люстра» просто дожирала остатки заряда аккумулятора. Без вариантов, «перехватчик» тоже даже с места не тронется. Какие будут идеи? Самому автоматом попутку тормозить? Так пусто на дороге, да и не остановит никто грязному мужику, обвешанному оружием, да еще и возле полицейской машины, измазанной кровью, вокруг которой в здоровых лужах кровищи лежат тела в форме. Кстати, к вопросу об «обвешанном оружием»! Похоже, что баул с моими недешевыми охотничьими двустволками остается в «Крузере», не до них мне сейчас, а вот один их полицейских «укоротов» и все магазины с патронами можно и «прихватизировать» в свою пользу. Бегло просматриваю трофеи, в восьми смотровых отверстиях виден патрон — магазины набиты под завязку, не хватает патронов только в тех, что были примкнуты к автоматам. Ну, и последний, что третий бандит в мою «Тойоту» выпустил, теперь пустой на асфальте валяется. Забираю и один ПМ, а то я еще час назад по поводу отсутствия нормального «бэкапа» переживал. Быстро шмонаю тела. При осмотре у всех троих под кожаными перчатками на пальцах обнаруживаются тюремные перстни-татуировки. Значит, точно не ошибся. Выбираю самый прилично выглядящий автомат и самый «пожилой» по возрасту ПМ — слышал я от знающих людей, что пятидесятых-шестидесятых годов выпуска «макаровы» — самые надежные и качественные. Стоп, а это что?! Ой, совсем хорошо! Это где же господа уголовники такое раздобыли? Да и ГИБДД ручные гранаты, вроде, не положены? Впрочем, мне все равно, «Хо-хо-хо, теперь у меня есть автомат!» В смысле — ручная осколочная граната. Очень в тему. А то мало ли что, а я без гранаты? В большой набедренный карман тактических брюк ее, глядишь — и сгодится на что.
Кучей высыпаю все это железо в освобожденный от прежнего содержимого баул с заднего сиденья. Что теперь? Теперь — пешим порядком в сторону МКАД, краем уха слышал, как телебарышня что-то вещала об армейских и омоновских блок-постах на крупных магистралях, ведущих из столицы. Попробую добраться, не так уж много тут осталось. Я, конечно, сейчас нагружен, как тот бухарский верблюд, но восемь-десять километров за час одолеть должен. Главное — большой толпе мертвецов на зуб не влететь.
Уже почти пройдя мимо истекшей маслом и антифризом «Альмеры», краем глаза ловлю какое-то слабое шевеление в салоне. Резко разворачиваюсь, глядя на машину сквозь ярко-красный круг визора коллиматорного прицела. Палец даже начал выбирать свободный ход спускового крючка, у автоматов, ну, и у «Вепря» моего, и без того почти отсутствующий. Твою-то душу! Чуть не взял страшный грех на душу…
Из-под пассажирских кресел на меня с испугом смотрят две пары живых детских глаз. Дергаю ручку двери — заблокировано.
— А ну, детвора, под одеяло спрятались! — командую я.
Дети, мальчик лет шести и кроха-девочка, не старше трех, послушно лезут под темно-синее байковое одеяло, лежащее у них под ногами. Коротко, почти без замаха, бью прикладом «Вепря» в стекло, а когда то осыпается градом мелких осколков, тяну вверх шпенек блокиратора двери.
— Так, ну-ка, вылезайте.
Детвора послушно выбирается из машины. Одеты опрятно и тепло, у мальчика за спиной рюкзачок, вроде школьного.
— Вас как зовут, мелочь пузатая?
— Сергей, — с серьезным видом представляется парень.
— Маса, — улыбается, демонстрируя пару выпавших молочных зубов, девочка. — Мы не пузатые!
— Точно, — соглашаюсь я. — Вы куда ехали, домой, к папе?
— У нас только мама, — хмурится Сергей. — А ехали к бабушке. Мама сказала — в Тамбов.
— Где калтоска! — бодро завершает Маша, которая по малолетству, похоже, даже не поняла, что же вокруг происходит.
Вот елки! Мать-одиночка, ехали бог знает куда… Ее теперь не спросить, выпущенные бандитами пули пробили и спинку и подголовник водительского кресла, лобовое стекло густо забрызгано кровью. И что мне теперь делать. Оставить их тут? Я гляжу в глаза этим детям и осознаю, что если брошу их тут, то уже никогда не смогу взглянуть в глаза своим сыновьям.
— А тут как оказались? — понимаю, вопрос глупый, но как-то сам сорвался.
— Ехали, — мальчишка испуганно оглядывается назад, на «Альмеру» в которой лежит мертвое тело его матери. — А потом мама крикнула, чтоб мы ложились на пол, накрылись одеялом и лежали тихо. Потом грохот, машина врезалась… И все, мы лежали. Потом выстрелы, мы только чуть-чуть выглянули. А тут вы…
Тут Сергей словно спохватился.
— Мама не велела с незнакомыми говорить.
— И правильно не велела! — киваю я и протягиваю пацану руку для пожатия. — Меня дядя Андрей зовут. Вот и познакомились. Так, Сережа, бери сестренку за руку, и пошли за мной.
Тут взгляд мой падает на его рюкзак.
— Стой. Все, Сергей, решено! Ты парень храбрый, будешь у меня оруженосцем!
Открыв замочек-молнию, вытряхиваю из рюкзака какие-то учебники и тетрадки и сваливаю туда все десять снятых с бандитов магазинов для «укорота». Примерно пять с половиной кило, но он парень взрослый, потянет.
— И вот это, — протягиваю я ему ПМ, — тоже тебе. Время сейчас плохое, мужчина должен быть вооружен. Только убери его пока, я тебя потом стрелять научу, когда время будет. А сейчас…
Обернувшись, я увидел десятка полтора зомби, выбравшихся на проспект из окрестных дворов. Те, что на противоположной стороне — не опасны, отбойник высокий, не перелезут, а вот остальные…
— Ушки зажмите! — командую я детям, и вскидываю автомат к плечу.
Аккуратно, чтобы не тратить лишних патронов, но стараясь стрелять побыстрее, не давая им приблизиться, валю мертвецов на землю.
— Все, ребятки, побежали!
Метров через сто я понимаю, что из «Масы» бегунья пока никакая, и подхватываю ее на руки. Теперь изготовка к стрельбе еще сильнее замедлится, но зато скорость движения возросла. А вот Сергей — молодец. Бежит рядом не отставая. Правда, я-то не бегу, а лишь иду быстрым шагом, но так и ему всего шесть лет.
— Дядя Андрей, а почему мама не стала чудищем?
Вопрос мальчика меня крепко озадачивает. Не говорить же ему, что мать не восстала и не сожрала их только потому, что бандиты убили ее выстрелом в голову?
— По телевизору сказали — все превращаются. И я сам видел. Дядя Саша, он под нами жил, превратился и на тетю Лену, жену свою, напал. А потом и она превратилась. И они вдвоем разбили окно в машине, и Дениску съели. Он так кричал… Я сам видел, в окошко. Но маме не сказал, она и так всю ночь плакала.
И это мне говорит шестилетний мальчишка. Почти спокойным голосом. Мороз по коже.
— Знаешь, парень, я думаю, ваша мама просто слишком сильно вас с Машей любила, чтобы превратиться в чудище и причинить вам вред. Понимаешь?
Пацан только серьезно кивает в ответ. И мы идем дальше. Вдоль разделительной широкого, совершенно пустого проспекта, посреди города, по которому пошли мертвецы, в чьих головах осталось только два желания: находить живых и жрать их. Взрослый мужик, обвешанный оружием, с чужой дочерью на руках и шестилетний мальчишка с пистолетом Макарова в кармане и школьным ранцем, набитым автоматными магазинами почти под самую застежку. Фантасмагория!
— А ты цюдисем не станес? — вдруг доверчиво шепчет мне на ухо Маша.
— Ни в коем случае! — заверяю я ее.
И довольный ребенок, уткнувшись носом мне в шею, чуть ниже уха, мерно сопит. Заснула.
Поспать девчушке не дали. Из арок дворов, из подземных переходов, просто из-за стоящих вдоль проспекта домов, на нас периодически выходили ожившие покойники. По одному, по двое, иногда небольшими группами. Тогда приходилось ссаживать Машу на землю, говорить закрыть уши и стрелять. Давно опустела пулеметная «банка» и я перешел на трофейный «окурок», решив сначала потратить патроны, на халяву доставшиеся мне от бандитов. На дистанции в полсотни метров я и со штатных калашниковских открытых прицельных почти не мажу. Мишени-то — так себе, ни скорости, ни попыток укрыться за чем-нибудь. Разве что головы у них при ходьбе мотыляются самым непредсказуемым образом. Но шеи все же не как у жирафов, так что — вполне терпимый разброс выходит. Все время, пока мы просто идем, я пытаюсь отвлечь детвору разговорами. Рассказываю им про семью, про то, как красиво в Кахетии, про то, как им там наверняка понравится…
Когда вдали послышалась редкая, размеренная стрельба, а примерно в полутора километрах впереди я увидел пока еще совсем микроскопическую восьмиколесную «коробочку» бронетранспортера-«восьмидесятки», я поверил, что у нас все может получиться.
— Ну-ка, Серега, поднажми, — попытался ободрить я здорово вымотавшегося паренька. — Немного осталось. Видишь тот танк? Нам к нему.
— Это БТР, — с укоризной смотрит на меня мальчишка, мол, такой взрослый, а элементарных вещей не знает.
— Ага, — соглашаюсь я. — Точно, перепута…
Позади нас, словно Багира в советском мультике про Маугли, мягким, и быстрым движением, я едва успел заметить боковым зрением, вниз прямо из окна третьего этажа скользнул… скользнула… скользнуло… Твою-то мать! Я понятия не имею, что это за тварь, но вид у нее — будто она прямиком из фильма «Обитель зла» сюда сбежала. Туловище — ближе к какой-то крупной бойцовой собаке, разве что более стройное и гибкое, хвост — длинный, и совершенно лысый, словно у крысы, пасть… Ох, е-мое, такая пасть любому аллигатору честь бы сделала, удивительно, что она вообще в голове этого существа поместилась. Сзади, примерно там, где у нормальной собаки была бы холка — какой-то уродливый нарост, вроде опухоли. И все это мерзкого черно-бордового цвета, больше всего издалека похоже на освежеванную, и брошенную гнить на солнцепеке тушу. Мерзость!
— Уши!
Детишки послушно, и уже привычным движением прикрывают уши ладошками. Полицейский «укорот» в быстром темпе выплевывает в тварь полный магазин. Той явно плевать. Как так?! Я не мог промазать, да и попадания видел, тут все же довольно близко. На ощупь вытаскиваю из Сережиного рюкзака второй магазин, «подбивом» меняю на него опустевший, который падает мне под ноги. Снова грохот выстрелов, снова пули бьют в мертвую плоть… Твою душу! Да у этой твари череп пуленепробиваемый, отчетливо вижу, как пули от лобной кости в рикошет уходят. Нет, «ксюха» эту тварь, похоже, не возьмет. Бросаю АКСУ на землю и вытягиваю из-за спины «Вепря».
Возле БТР мою пальбу точно услышали, но прикрыть вряд ли смогут, на дистанции больше километра из «крупняка» отработать по быстрой и подвижной твари так, чтоб не зацепить троих, куда более неуклюжих людей… Нет, это уже из разряда фантастики. Бронетранспортер стартует нам навстречу, вижу и людей в сине-сером «городском» камуфляже сверху, и даже столбы солярной копоти из выхлопных труб. Но нам оно уже не поможет — тварь вот-вот пойдет в атаку. Пока только кружит, выбирая, прикидывая самое удобное направление, но еще несколько секунд…
— Сергей, — стараюсь говорить как можно спокойнее. — Бери сестру за руку, и бегите вперед. Бегите как можно быстрее.
— Я не хотю бегать! — заявляет вдруг Маша.
— Это как в салочки, — не отводя взгляда от мечущейся туда-сюда твари, уговариваю я девочку. — Спорим, я тебя сразу догоню?!
— Не догонис, — выкрикивает она, и бросается в сторону бронетранспортера.
Сережа устремляется за ней. Ну, а что остается мне? Мне ведь в Телави нужно, к жене, к сыновьям… «А какая, собственно, разница, где ты умрешь?», — словно прострелила мое сознание быстрая холодная мысль: «Главное ведь не в этом. Главное не где, по-настоящему важно только как и за что».
Ладонь нащупывает в кармане гладкий и холодный стальной шар осколочной гранаты РГН. Пальцы сводят вместе усики предохранительной чеки.
— Я не стану чудищем! — злобно ощерившись, ору я прямо в морду твари.
Та, словно поняв и испугавшись, слегка отступает, приседая на задние лапы, а я бросаюсь вперед. Со всех ног, навстречу этому непонятному, но смертельно опасному мутанту.
— Я не стану чудищем!!! — хриплю я, прыгая вперед и хватая щерящую клыки дохлую мерзость за мощную шею.
Оглушительно громко хлопает запал и отлетает в сторону предохранительная скоба.
— Я!!! Не стану!!! Чу…
— Борян, ты это видел? — широкоплечий высокий омоновец растерянно смотрит на напарника.
— Нет, Миша, я, блядь, слепой от рождения! — огрызается второй, ничуть не уступающий первому в габаритах.
— Крут был мужик неимоверно…
Первый спрыгивает с брони и подбегает к замершим почти под передними колесами бронетранспортера детям. Девочка, совсем кроха, громко плачет, мальчишка с ярким ранцем за плечами, первоклассник, скорее всего, а то и вовсе «подготовишка», стоит, зажав в побелевшей от напряжения руке не снятый с предохранителя ПМ.
— Это папа ваш? — опустившись на одно колено, спрашивает их омоновец Миша.
— Нет, — отрицательно мотает головой мальчик. — Это дядя Андрей.
— Мамин брат или папин? — боец ОМОН понимает, что дети в шоке и их нужно хоть как-то растормошить.
— Ничей, — все так же заторможено отвечает мальчик. — Просто дядя.
— Это как так? — второй омоновец, тот, что отзывался на Бориса, тоже спрыгнул с бронетранспортера и, удобнее перехватив автомат, встал рядом, прислушиваясь к разговору. — Он вам кто?
— Никто. Мы ехали с мамой. Ее убили плохие люди, но она не стала чудищем, потому что очень нас любила, так дядя Андрей сказал… А потом мимо ехал дядя Андрей, он убил плохих людей. И забрал нас собой. Но плохие люди ему сломали машину, и мы пошли пешком. Он все время стрелял в чудищ и рассказывал про эту… про…
— Канфетию!— сквозь слезы подсказала ему сестренка.
Омоновцы недоуменно переглянулись.
— Точно, — продолжил мальчишка. — Он говорил, что там тепло и очень красиво: горы, виноград растет, и дяденьки с усами поют красиво. И еще там кино было про какую-то Мимину… Смешное. Только я не глядел…
— Мимино, — шепнул Михаил Борису. — Кахетия, Грузия…
— Понял я, — отмахнулся тот. — А звали то его как?
— Дядя Андлей! — снова заплакала девочка. — Такие большие, а глупые! Дядя Андлей! Он пообесял, сто не станет цюдисем!!!
И девчушка в голос зарыдала.
— Он и не стал, — стянув с головы черный берет, тихо пробормотал Михаил.
Борис последовал примеру товарища, и снял свой поцарапанный шлем.
— Товарищ старший лейтенант, — от места взрыва к бронетранспортеру вернулся еще один боец ОМОН с погонами сержанта, хлястики которых торчали наружу из-под широких плечевых лямок бронежилета. — Нашли паспорт, ну, все, что осталось. Андрей Юрьевич, а вот фамилию — не разобрать, точно как-то на «Ха…», а дальше все кровью залито и осколками изорвано…
— Значит, не узнаем фамилии, — Михаил явно расстроен. — Жаль, отважный мужик был, упокой господь его душу.
— Ничего, — ответил Борис. Напишем на могиле: «Андрей Юрьевич Настоящий Человек». А там, сверху, кому положено и без паспорта разберутся. Паша…
Он пристально поглядел на сержанта.
— … Возьми еще кого-нибудь, и уложите останки в плащ-палатку. Заберем с собой и похороним на базе, в «Пламени». Такой человек среди чудищ лежать не должен.
©
Опубликовано с разрешения и .
Громов, ты красавчик!
Очень сильно.
Привет от «Технологий выживания»
Инструктор «Лось»