Роман-боевик «Партизан. Защитник Государства» // Кирилл Кащеев

15. Ночлег

Я достал фонарик, оттянул линзу в точку максимального расфокуса и включил его, направив в пол, за что сразу огрёб по руке от Ильи:

— Очумел что ли? У нас под боком база террористов. Светомаскировку соблюдай, — он достал из кармана свой фонарь, надел на него синий светофильтр и только тогда включил.

Мы вышли из гаража и распахнули створки ворот: накопившийся внутри удушливый смрад нужно было срочным порядком проверить. Если поднявшись из подвала в гараж, я осознал вонь, которая была внизу, то сделав шаг на свежий воздух — понял, что в гараже–то, на самом деле, атмосфера тоже не сильно чистая.

Мертвенный синий свет выхватил из ночной тьмы ждущие лица. Наше появление вызвало синхронный вздох облегчения: люди откровенно умаялись, дети же уже даже не хныкали, а по большей части дрыхли — маленькие — на руках родителей, младший и средний сыновья Саши — на заднем сиденье «Нивы». Лишь её старший, с незаряженным арбалетом на перевес ходил взад–вперёд, потирая сонные глаза.

В самом кооперативе было темно, дымно и достаточно шумно — возле многих боксов стояли мангалы, дававшие самый минимум света, звенели бутылки и раздавался пьяных смех.

— Ребята, — обратился Илья–человек сразу ко всем. — Сейчас пару минут проветрим внутри, и можно заходить. Допрос у нас очень сильно затянулся, каюсь, но это дало нам очень много не просто полезной, а жизненно необходимой информации. Сейчас уже поздно, так что сейчас давайте укладываться спать. Выедем рано утром, так что вечерние процедуры не затягивать, больше удастся урвать сна, подъём через шесть часов — в этот момент внутри оратора щёлкнул переключатель, и включился Илья–командир. — Теперь по делу: по оперативным данным рядом с нами, с большой вероятностью находится опорный пункт противника. В связи с этим, во избежание привлечения внимания возможных наблюдателей, приказываю всем: соблюдать светомаскировку, на улице использовать только фонари синего цвета, иные использовать только внутри защищённых от наблюдения пространств. Обеспечить несение караульной службы. Порядок несения караула: дежурим парами, по два часа: один человек в секрете на въезде в кооператив, второй на связи тут, в случае проблемы поднимает отряд в ружьё. Тональная перекличка по рации каждые четыре минуты, морзянкой: точка–тире, отзыв — тире, три точки. Смена частоты после каждого сеанса связи, по сетке. Первая пара — Сидор — Абзац, вторая — Бамбук — Мрамор, третья — Заяц — Леди. Сидор, возьми каремат и двигай прямо сейчас. Обустроишь лёжку — доложишь.

— Есть, — Трубач вытащил из держателей на своём рюкзаке туристический коврик, и с ним под мышкой растворился в темноте.

Шесть часов для отдыха — мало для того, чтобы выспаться, и слишком много чтобы выехать затемно: рассвет придёт в четыре, за три часа до пробуждения. Вынужденный компромисс: с одной стороны, люди, и бойцы, и гражданские — очень сильно устали. Много страшных событий, много стресса. К тому же сон — это наилучший способ смириться с изменившейся реальностью. Мозг сам, пока сознание спит, в автономном режиме причешет мысли и облегчит восприятие мира. Мне, по крайней мере сон нужен был очень сильно, чтобы осознать и смириться с двумя мыслями. Или даже тремя: первая — я – убийца. Я сегодня убил двух человек. Врагов. Вторая — Софья, вокруг которой вертелись практически все мои мысли ещё совсем недавно — внезапно стала мне почти безразличной. Вместо неё появилась татарская красавица Ляйсан. У которой ВИЧ, и это — третья мысль.

По рации пришёл запрос: короткий–длинный. Отстучал в ответ длинный, три коротких, засёк на часах четыре минуты и сменил канал на следующий.

Конечно же легко сказать: все отправились спать, да вот организовать это — очень непросто. Пока укладывали одних только детей, я четыре раза выходил на связь с дозорным. Малышни у нас оказалось целых девять штук (включая младшую сестру Сидора — Ингу), и кормящую мать, — им выделили нары, и даже нашли чем укрыть. Что характерно, больше всего проблем было не с малышами Ушаковых, и не с грудничком Хегаев, а со старшим сыном Саши — который, как и полагается в таком возрасте, считал себя самым взрослым, требовал зачисления себя в отряд в качестве активного штыка и отказывался отправляться спать вместе с остальными детьми. Саше, как истинному психологу, пришлось всыпать пиздюлей пионеру–герою и поручить охрану малышей, при помощи арбалета, который так и не зарядили.

Степана, который уже немного очухался, и не очень твёрдой походкой, по стеночке регулярно ходил до ветру (диуретик всё же пришлось вколоть) переложили на надувной диван, вместе с женой, которой и поручили опеку. Взрослым гражданским достались салоны автомобилей: в трёх машинах худо–бедно разместились все. Бойцам же пришлось размещаться, где придётся: спальными местами стал верстак, пара табуретов, на которые положили неструганые доски, а наша сверхкомпактная Окта вообще разместилась на складном столике, который мы подняли обратно из подвала. Герда забралась под верстак, откуда грустными глазами смотрела на то, как размещаются остальные люди. Многие разместились просто на полу, кинув на бетон что придётся — почти все коврики–пенки и так были заняты. Лясю, как члена отряда, и от того не имеющую преференций гражданских, я уложил на полу в уголке, отдав в качестве подстилки свой бронежилет: баллистический пакет из арамидной ткани сам по себе достаточно толстый и мягкий, под голову подложил рюкзак. Укрыть, к сожалению, её было фактически нечем: из моего имущества на это годилось только пончо, но оно было из тончайшей ткани — силиконки, и комфорта почти не добавляло. Тем не менее пончо было извлечено из рюкзака, и девушка им укрыта. Уже развернувшись к выходу, я хлопнул себя по лбу: космическое одеяло! Лезу в рюкзак, и вытаскиваю из нессера с аптечкой маленький зип–лок пакет. Открываю, встряхиваю: в моих руках оказалась фольгированная с двух сторон тонкая полимерная плёнка. Не знаю, что за материал, но хрустит как пакет для запекания в духовке. Накрываю сверху:

— Надеюсь, не замёрзнешь, — целую уже засыпающую девушку в щёку, получаю в ответ слабую улыбку безумно утомлённого человека. Она не протестует. Ей этот день тоже дался непросто. А ещё она — женщина.

Когда всех наконец разместили на ночлег, мы с Ильёй склонились над картой в экране ноутбука. Первая основная задача была выполнена и даже перевыполнена: все учтённые в плане люди (плюс один неучтённый и собака) собраны и сконцентрированы в промежуточной точке. Вторая основная задача отряда заключается в вывозе этих самых людей из зоны кризиса, и маршрут этого этапа операции «Шашлыки» нам сейчас надо было скорректировать, исходя из текущего положения.

Мы сидели на капоте «Нивы» и чем дальше, тем сильнее понимали, что первоначальный план — отвезти каждого в своё безопасное место — фактически невозможен: более или менее близко было везти только Софью: посёлок Новореченск (местный аналог Барвихи) был в тридцати километрах от Города. Вернуть дочь отцу–нефтянику можно было бы за пару часов. А вот остальные точки были разбросаны вокруг города в разные стороны на дистанции от пятидесяти до ста пятидесяти километров, и это без учёта самого огромного Города, сквозь который проезжать не стоило — и так вчера наездились.

— Илюх, жопа какая–то получается. По плану мы сегодня всех уже должны были если не вывезти, то по крайней мере начать. А мы только с собиранием промудохались до самой ночи.

— Типа того. Тем более, если сделать вот так — он нажал в навигационном приложении несколько кнопок и высветился оптимальный маршрут — получается почти тысяча километров, и то это если не заезжать на базу, а везти всех, скопом. Где взять столько бензина? Да и как упихнуть почти тридцать человек и собаку в три машины, я себе не представляю.

— Странно, что мы об этом не подумали раньше…

— Да нет. Не странно. Просто все в игрушки играли. Не всерьёз это было. А ещё все считали, видимо, что нас предупредят о вторжении за пару дней — Илья злился, причём в первую очередь на себя.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить… Какие мысли?

— Есть пара идей, конечно. Первый, и самый очевидный вариант: просто остаться и сидеть здесь. Еды на какое–то время хватит, оружие есть, относительно безопасно, — в гараже заплакал ребёнок, видимо лялька Хегаев проснулась. Ничего, мама рядом, сейчас успокоит… Илья продолжил:

— Оппонируй.

Киваю:

— Еда есть. Но сколько продлится кризис? Два дня? Три? Неделю? Месяц? Ну пусть не месяц, но помимо еды нужна вода и канализация, а тут уже к завтрашнему вечеру всё по кругу будет засрано в три слоя. А топливо? Электричество? Оружия у нас достаточно. И половина — нелегального. Власть восстановят — запаримся доказывать, что мы не верблюды. Вокруг — полно гражданских, они вроде к нам не лезут, но возможно всякое. Кроме того, исходя из результатов допроса, получается что и дальние соседи у нас так себе: в Городе в принципе всего две подобных базы, к гадалке ходить не нужно, чтобы понять, где рассадник этих мразей, где их штаб и база. Впрочем, может база на Заливе — вторая точка «респавна», и бандиты работают сразу с двух точек. А что будет завтра? А что там с тамошними обитателями? А не поставлены ли они в строй? Учитывая предполагаемую численность нашего «мини-Душанбе», мы тут с любым количеством стволов вспотеем. И руки от крови не отмоем до конца жизни. Ну это основное.

Мрамор кивнул:

— Верно. Твой вариант. Я пооппонирую.

Я задумался:

— Вывезти всех к Софье. Тоже такой себе вариант — я там не был никогда, отца её вообще в глаза не видел. Что за человек, какая у него обстановка там — неизвестно.

— Верно. Вполне есть возможность того, что за спасение дочки её отец пожмёт тебе руку и выставит вон. И спрашивать об этом Софью — без толку. Это в любом случае — рулетка.

— А если подумать, то какие точки нам КРИТИЧЕСКИ важно посетить? Мне кажется только дача Богомягковых в Борисовке — нам нужен Кэмэл. Бойцов и так мало, а тут ещё и Лёха выбыл, — тут меня передёрнуло, и я вдруг осознал, что сильно замёрз: температура опустилась градусов до десяти, если не ниже, а всю одежду я заныкал ещё на точке сбора. Опрометчивый поступок, так как оставшийся на мне маскировочный костюм из тонкого нейлона тепло не держал от слова «совсем», бронежилет я отдал Лясе, разгрузку снял — тяжело, а карабин на шее грел только душу. Ладно хоть сиделось нормально — копеечный поджопник «пятиточечник» из вспененного полиуретана позволял это делать с комфортом практически на любой поверхности.

— Допустим. Предлагаешь всех отправить туда? Братья, предположим, против не будут, но там один маленький домик, куда там такую ораву деть? И что потом делать? Туда даже автобусы не ходят. Да и с инфраструктурой там не ахти — Борисовка — это ведь даже не деревня. Это дачный посёлок. Кооператив типа этого, только участки не по двадцать четыре метра, а по шесть соток.

— Нет, Илья. До Борисовки можно доехать двумя путями: через Смыслово, и через Октябрьское. У Октябрьского развилка — налево — в Кизяковский район, где находится Борисовка, и направо — в город–спутник Красный. До него, конечно, по этой дороге больше сотни километров, это тебе не прямой путь из центра, но там хоть проехать можно без проблем. И заслонов там быть не должно — я снова поёжился, — в общем предлагаю вывезти всех в Красный — это полноценный город, хоть и маленький. Там у нас никого нет, ни баз, ничего. Но деньги, я думаю, все с собой захватили, так что разместиться худо–бедно смогут. Кроме того, там есть полноценная больница, а у нас — травмированный. И что ещё важно — из всех спутников агломерации, Красный — ближе всего к центру — всего сорок километров, его когда–то даже хотели к Городу прицепить, в виде района, но не срослось. И вот здесь вот — я ткнул в монитор, там, где маршрут расходился на два, есть ещё один маленький отворот — Новореченск. Софью можно до места закинуть. Давай контраргументы.

— Ага, твою родную Софью довезти до места, а остальных — куда придётся…

— Илюх…

— Да нет, это не контраргумент, это просто подъёбка. В принципе затея неплохая. Если резюмировать: забиваем все три машины до отказа, едем до Красного, выбрасываем там всех — дальше сами разберутся, едем к Мраку и к Софье. Осталось только решить очерёдность и размещение людей и машин в конвое. Так?

— Ну да. У нас получается сколько? Двадцать девять человек и собака. Бойцов из них — восемь — Ляся не боец, Степан теперь тоже. Оружие держать в руках может ещё человек пять–шесть. Это завтра надо уточнить. У нас три машины, общей вместимостью двадцать человек. Соответственно… Первым рейсом следует вывезти всех детных и Степана с женой — ему всё же в больничку надо. Получается на базе остаётся Бамбук с матерью, Софья, Сидор — его отец, думаю, сам с семьёй справится — его и вооружить можно, Ляйсан… Ну и Ландыш с семейством — его один хрен везти в Борисовку. Пусть впритык, но загрузимся. На маршрут — три часа туда, два — обратно, с запасом — шесть. Если выезжаем в восемь–девять, то обернуться должны не позже трёх часов дня. Так что не позже вечера завтрашнего дня выполним основную задачу. А дальше — хоть трава не расти.

— В общем здраво конечно — Илья почесал в затылке, — но у меня есть ещё одно уточнение: ты останешься с ними.

— Что?! — тут я так охуел, что даже согрелся.

— То самое. У нас в колонне на три машины и так четверо бойцов из основного состава и ещё человек пять мы сможем вооружить на время проводки конвоя. Если нападут малыми силами, как тогда на трассе — отобьёмся что с тобой, что без тебя. А если напоремся на засаду или фугас — все там и останемся, тоже — что с тобой, что без тебя. Ты один в колонне погоды не сделаешь. И в Красный тебе не надо. Тебе в Новореченск нужно. Так, нет?

— Так, — я скрипнул зубами. В Красный мне бы тоже было неплохо — узнать, как там Юлька. Раз уж отправил её туда. Но если по чесноку — максимум что я смогу сделать — это позвонить ей. Искать её в пусть и крошечном, но городе (хотя это он для жителя мегаполиса крошечный, а так — пятьдесят тысяч населения — не баран начхал) у меня элементарно не будет времени и возможности.

— Вот. А тут ты пригодишься. На базе остаётся всего три бойца, если с тобой — то четыре. Заодно узнаешь, обо что тут местные мужички думают и как себя ведут. Разберёшься, сколько народу в кооперативе, сколько взрослых, сколько детей, сколько оружия, и что с этим всем можно сделать в положительном ключе. Гражданские, в большинстве своём, когда дело касается принятия серьёзных решений, что за себя, что за окружающих, что за страну — становятся жидкой дриснёй, налитой в использованный гондон. Совершенно аморфная и ни к чему не способная масса. Причём независимо от наличия оружия. Баран с автоматом не становится волком, он остаётся бараном, просто с автоматом. Сделать из обывателей силу, общество, отряд, армию — может только сильный лидер, способный на решительные, непопулярные меры, наделённый полномочиями или силой, способной их заменить. Тридцать человек с автоматами не являются взводом. Взводом их сделает лейтенант, который возьмёт на себя ответственность за каждого из них, даст в рыло струсившему, если потребуется — пристрелит дезертира или паникёра, и поведёт их в бой. Понимаешь?

Я лишь молча и угрюмо кивнул.

— А ты вроде как способен принимать решения и отвечать за них. А ещё ты говорить умеешь — иногда заслушаться можно — бабы вон, — он неопределённо мотнул головой, то ли в сторону гаража, то ли просто так, — сами ноги раздвигают. Так что вот тебе мой боевой приказ: завтра ты остаёшься на базе, в твоём ведении охрана и работа с местным населением. Главное не особенно усердствуй без необходимости — присмотрись пока просто. Ну и жди нас. В середине дня мы возвращаемся и вывозим остальных. Если не возвращаемся — действуешь по обстановке. Не маленький. Приказ понял?

— Понял, — я угрюмо кивнул.

— Нет не понял, — Илья немного повысил голос, и я понял, что допустил оплошность. Встаю, вытягиваюсь в струну:

— Так точно, товарищ гвардии капитан! Сидеть на базе, не высовываться, заниматься охраной объекта и отслеживать оперативную обстановку в кооперативе.

— Вот и молодец. А тебе что, в Красном что–то надо?

— Да так… — я замялся.

— Что, ещё одна баба? — Илья меня знал хорошо, факт.

Киваю:

— Да. Когда я получил сигнал тревоги, она рядом стояла, и я отправил её туда. Наорал, заставил поверить, что не шучу. Вроде бы получилось, она автовокзал убежала…

— Правильно сделал. У неё были все шансы успеть, а больше никто бы тебя слушать и не стал. Так — хоть одному человеку ещё помог. Повысил шансы на выживание, так сказать… Как сказал Иисус Иосифович, спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи. Утром дашь мне номер телефона и, если в Красном есть связь — я ей позвоню.

— Да возьми телефон целиком — он без пароля. «Юля Якутия», — я протянул Мрамору аппарат. Он убрал его в карман, кивнул и продолжил:

— Теперь приказываю идти будить Бамбука, тебе остался всего один сеанс связи. Пусть меняет Сидора на посту и топайте спать. У вас четыре часа на сон. Не тормози. И да… тихо спустись в подвал, спусти пленного с потолка на пол и брось ему пару бич–пакетов. Как нащупаем связь с войсками — сдадим гада чекистам.

Я снова киваю:

— Есть.

Мне осталось четыре часа на сон. Илье, правда — вообще два…